Скопировано у моей юной преподавательницы на Ин Язе: Отрывок письма
одной девушки из Германии подруге в Россию. Пунктуация, орфография
автора сохранены без изменения. Далее от автора: "… Иду, значит,
шоппингую, смотрю: на обочине ёжик лежит. Не клубочком, а навзничь, и
лапками кверху. И мордочка вся в кровище: машиной, наверное, сбило. Тут
в пригородах кого только не давят! Ежи, лисы, змеи+ иногда даже косули
попадаются. Мне чего-то жалко его стало: завернула в газету, принесла
домой. Звоню Гельмуту, спрашиваю, что делать? Он мне: отнеси в больницу,
там ветеринарное отделение есть. Ладно, несу. Зашла в кабинет. Встречает
какой-то Айболит перекачанный: за два метра ростом, из халата две
простыни сшить можно. Вас ист лось?! — спрашивает. Вот уж, думаю, точно:
лось. И прикинь: забыла, как по-немецки ёж. Потом уже в словаре
посмотрела. Ну, сую ему бедолагу: мол, такое шайсе приключилось, кранкен
животинка, лечи, давай. Назвался лосем люби ёжиков. Так он по жизни
Айболитом оказался: рожа перекосилась, чуть не плачет бедняжка.
Тампонами протёр, чуть ли не облизал и укол засандалил. Блин, думаю,
мало ёжику своих иголок. И понёс в операционную. Подождите, говорит,
около часа. Ну, уходить как-то стремно — жду. Часа через полтора
выползает этот лось. Табло скорбное, как будто у меня тут родственник
загибается. И вещает: мол, как хорошо, что вы вовремя принесли бедное
существо! Травма-де, очень тяжёлая: жить будет, но инвалидом останется.
Сейчас, либе фройляйн, его забирать и даже навещать нельзя: ломняк после
наркоза. Я от такой заботы тихо охреневаю. А тут начинается полный ам
энде. Айболит продолжает: Пару дней пациенту (nоtа bеnе: ёжику!)
придётся полежать в отделении реанимации (для ёжиков, н+ х?!!!), а потом
сможете его забирать. У меня, наверное, на лице было написано: А на
хрена мне дома ёжик-инвалид?!.. Он спохватывается: Но, может быть, это
для вас обременительно и чересчур ответственно ( ё-мое!!!). Тогда вы
можете оформить животное в приют (б+я!!!). Если же все-таки вы решите
приютить его, понадобятся некоторые бюрократические формальности.
Понимаю, что ржать нельзя: немец грустный, как на похоронах фюрера. Гашу
лыбу и спрашиваю: -Договор об опеке (над ёжиком, е+. т+!!!)? — отвечает,
а также характеристику из магистрата. Я уже еле сдерживаюсь, чтобы не
закатиться, — спрашиваю. Этот зоофил на полном серьёзе отвечает: — Нет,
характеристика в отношении вашей семьи, фройляйн. В документе должны
содержаться сведения о том, не обвинялись ли вы или члены вашей семье в
насилии над животными (изо всех сил гоню из головы образ Гельмута, грубо
сожительствующего с ёжиком!). Кроме того, магистрат должен подтвердить,
имеете ли вы материальные и жилищные условия достаточные для опеки над
животным (не слишком ли мы бедны для ёжика, с+ка!!!). У меня, блин, ещё
сил хватило сказать: мол, я посоветуюсь с близкими, прежде чем пойти на
такой ответственный шаг, как усыновление ёжика. И спрашиваю: сколько я
должна за операцию? Ответ меня додавил. «О, нет, — говорит, — вы ничего
не должны! У нас действует федеральная программа по спасению животных,
пострадавших от людей». И дальше — зацени: «Наоборот, вы получите премию
в сумме ста евро за своевременное обращение к нам. Вам отправят деньги
почтовым переводом (… восемь, девять — аут!!!). Мы благодарны за вашу
доброту. Данке шен, гуторехциг фройляйн, ауфвидерзейн! » В общем, домой
шла в полном угаре, смеяться уже сил не было. А потом чего-то грустно
стало: вспомнила нашу больничку, когда тётка лежала после инфаркта. Как
еду таскала три раза в день, белье, посуду; умоляла, чтобы осмотрели и
хоть зелёнкой помазали. В итоге родилась такая максима: «Лучше быть
ёжиком в Германии, чем человеком в России». (конец отрывка письма).