Может быть байка, а может быть и быль.
В разгар холодной войны, на какой-то военной «точке», где-то в районе
вечной мерзлоты, служил старший лейтенант. Как правило, отдаленные точки
по численности личного состава были всегда «кастрированные», и офицеры
да прапорщики исполняли как минимум по три–четыре должности. Тот
старший лейтенант, кроме своей основной должности, исполнял обязанности
пожарника, еще за ним была закреплена секретная комнатушка с секретной
чудо-хрень машинкой по приему и отправке еще более чудо-хрень секретных
депеш.
Все бы ничего, но в один, не очень прекрасный день (или длинную полярную
ночь), чудо машинка забарахлила, придет чудо депеша, а не разобрать ни в
жисть. С отверткою в середину лезть старший лейтенант не стал, ума
хватило, да и учился он совсем по другому профилю. Понял, что разобрать
то разберет, а вот назад сложить и чтобы заработало, то 100% не
получится. Надо спецов искать. Ближайшие спецы по таким игрушкам были за
полтыщи верст. Делать нечего, доложил выше, и начальство отреагировало
быстро – вези к спецам и немедленно, без спецсвязи ну никак (а то как
же, подрыв боеготовности, «холодная война» в разгаре). Сообщение с
«большой землей» было сложным, последним участком эстафеты был вертолет –
раз в неделю. Вертолет был вчера, прилет его вне графика только по
случаю ЧП, проверки или комиссии. Потому командир принял волевое решение
и утвердил маршрут – до вертолета (около 150 км) своим ходом (на
собачьих упряжках, два перехода, два дня ходу), там вертолет доставляет
до основного признака цивилизации - ж/д станции (знали, на станцию
летает каждый день), далее сутки поездом до вожделенного большого
города, с штабом Округа (где спецы обитают и служат). Итого - 3 суток,
экономия еще 3 суток, назад как получится (это уже головная боль штаба
Округа). Про вертолет и билеты на поезд договорились по телефону, с
аборигенами (у коих собачки ездовые) контакт был всегда, военные им
спирт и ящики старые, аборигены – рыбу там мороженую, пушнину и т. д.,
в том числе услуги местного безотказного транспорта.
Канистра спирта местным и что-то пообещали еще. А местные что - надо
однакО, значит однакО надо. Ст. лейтенанту пистолет в зубы (конвой и
охрана секретного груза однакО), командировочное удостоверение и еще
кучу документов, пару часов на сборы и в путь. Ему сначала было по
приколу (город за два года увидит, а там говорят прямо на улице можно
живую женщину, не местной национальности увидеть, и все дела,
цивилизация короче).
До воинской части, где была, так сказать, вертолетная площадка
подскока, добрались, как и планировал командир, меньше чем за двое
суток. Ночевали (или просто отдыхали) как положено - в тундре, в
импровизированном чуме (вместе с собаками, для теплоты, то еще
удовольствие). Вертолет – поезд – город, и вот он штаб Округа.
Спецы в мастерской покрутили машинку, включили – работает. Прогнали по
всем параметрам – работает. Прием, передача – все в норме. Спрашивают –
«чудик, ты нахрена ее сюда притащил? Свежим воздухом захотелось
подышать, город увидеть?» Старший лейтенант глазами похлопал,
побожился, что эта зараза «дома» не работала.
Связались с командиром «точки», доложили, как и что. Тот пообещал
разобраться с раздолбаем, и строго-настрого приказал – немедля домой
(он за отсутствие спецсвязи уже втык получил). Города так и не увидевши,
старший лейтенант первым же поездом (а он, как назло, через пару часов)
тронулся в пункт постоянной дислокации, поближе к уже родным белым
медведям.
Добрался назад без собак, вертолет привез прямо на точку. Старший
лейтенант первым делом узнал про себя много нового от командира, тот
пообещал, что пока он здесь командир, то капитана ему не видать.
Бедолага сплюнул, но служить надо, да и необработанной информации
накопилось, надо разгребать.
Машинку распаковал, включил – не работает! В отчаянии промучившись не
один час, понял, что нужно отгребать от командира второй раз за сутки
(кстати, время было под утро). Тот армагеддон, который устроил ему
местный царь и бог без матерных слов (многоэтажных), не передать.
Вызывают вертолет, те отвечают – надвигается буран, лететь не можем,
ждите. А ждать и бездействовать в армии не умеют. Как-то снова уломали
местных, что уже посулили, не знаю, старлею пинок под зад, изыди с глаз
и без удачи не возвращайся. До вертолета добирались уже намного хуже,
буран сильно помешал. К исходу третьих суток буран затих, тут и старлей,
который уже проклинал и Советскую армию, и машинку, и собак с буранами в
придачу, к вертолету прикатил. Вертолет – станция – поезд и вот, наконец
он опять в мастерской у спецов.
Спецы покрутили машинку, включили – работает. Прогнали по всем
параметрам – работает. Прием, передача – все в норме. Да не может быть!
Подошли к делу основательно: разобрали на узлы и блоки, каждый из них
проверили и прогнали на стендах, взаимозаменили с другими подобными
аппаратами. Проваландались целый день, вердикт однозначный: машинка -
рабочая, старлей - или саботажник или даун. Старший лейтенант глазам
своим не верит, клянется, но чувствует, что вскоре наверное получит
новое воинское звание – лейтенант. Про эти мансы и обрядовые танцы над
машинкою, уже был в курсе даже начальник штаба округа (в звании, как
минимум, генерал-лейтенант). Начштаба для начала провел акт
эмоционально-психологического воздействия над несчастным, пока еще
старшим лейтенантом. Потом пообщался по ВЧ телефону с командиром этой
богом забытой точки, и довел до его сведения, что он является не
командиром и начальником вверенного ему военного объекта, а вожаком
стада нетраханых бегемотов, которое он (начштаба) вскоре посетит и
приведет в чувство.
Путь бедолаги старлея на точку описывать не будем, добрался почти что
быстро (маршрут знал уже как «Отче наш»). По прибытию, все пошло по
старому сценарию: жестокий моральный трах (посулили «лейтенанта»
«присвоить»); распаковка и подключение проклятой спецтехники;
констатация, что она вновь не работает; признание в собственном
бессилии. Следует заметить, что произвели все это оперативненько,
вертолет при этом не отпускали, и обратным же рейсом отправился старлей
со своим горем (чудо-машинкою) навстречу новым приключениям. В штаб
Округа командир конечно все доложил, и там с нетерпением старлея ждали.
Бдительные «чекисты» тоже про эту трагикомедию уже узнали, и после того,
как в мастерской, третий раз подряд вынесли тот же вердикт – «она
работает», старшим лейтенантом занялись уже они. А то как же: налицо
явный саботаж или даже может быть шпионаж. Бедолагу на гарнизонную губу
и давай его разрабатывать.
Обмороженный во время переходов по тундре, провонявший псиной, не
спавший толком уже вторую неделю (а как же, с ящика (с аппаратурой)
глаза спускать нельзя, даже в туалет с собой умудрялся брать, да еще
пистолет с собой, документы), он на губе почувствовал себя немного
счастливым. А когда еще поспал положенных 7 часов в ночное время, утром
в положенное время умылся, побрился и сходил в туалет, наконец, даже
дали похлебать что-то теплое, то и вообще прибодрился, жить можно.
А тучи над его старлеевской головой сгущались. Начались допросы, даже
отконвоировали в местный госпиталь в психиатрическое отделение (все-таки
по городу прошелся, никуда не спеша, ну и что, что под конвоем), там
поставили диагноз – психически здоров (хотя сам знаю, что
«военнослужащий» - это само по себе звучит как диагноз, своеобразный).
То что машинка на точке не работала, уже никто не верил, поэтому
разрабатывали версию – саботаж, правда шпионаж тоже хотели
инкриминировать. Да и вообще по ходу разбирательства выплыло много
неприятной гадости: перевозка вертолетом, а уж тем более собаками не
положено; кроме сопровождающего спецгруз, должна быть отдельная охрана,
а не «два в одном»; в сопроводительных документах много несоответствий,
да и еще много чего, за что получили по шапке много должностных лиц.
Судьба бедолаги старшого лейтенанта была бы незавидна, но где-то сверху
(на небесах) кто-то есть. Для окончательного вывода (по
работоспособности данной спецтехники), нужно было решение более
компетентных спецов–ремонтников, чем реммастерская Округа, и
комитетчики решили не мелочиться, а минуя некоторые инстанции прямо на
завод где клепали эту хрень, брякнули телеграмму, типа: «Прошу Вашего
содействия, в оказании компетентного инженерно-технического вывода по…».
Повезло нашему герою, что эту дрянь недавно поставили на вооружение,
рекламации почти не приходили, но на заводе смекнули, что надо серьезно
разобраться, а то кого-то посадят. Буквально через недельку прилетел
заводской представитель. Толковый, еще не старый
инженер-головастик-практик-техник, да и к тому же он принимал
непосредственно участие в разработке этого специзделия. Следует
заметить, что времена были на заре эпохи электроники, поэтому упор
ставился, в подобных изделиях, на электрику и механику в
железно-стальном исполнении.
Инженер вошел в курс дела, и никому не доверяя, закрылся в мастерской с
проклятой машинкой. За два дня разобрал ее на составляющие, вплоть до
винтов и гаек (кстати, в ней до 2000 отдельных деталей) и, как уже
говорилось, инженер был толковый, нашел причину этого театра абсурда и
комедии.
Оказывается: в одном из узлов (который разбирать в мастерской не имели
права, он был под заводскими пломбами), в механике, на одном храповом
колесике, была хитрая спиральная пружинка. В пружинке отломалось часть
упорного усика, а часть осталась. Допустимый люфт (хоть и механика была
очень точная), все-таки был, и поэтому, иногда пружинка заходила в зацеп
с храповым колесиком, тогда все работало как надо. Когда же (из-за
люфта) пружина не заходила в зацеп – ни хрена не работало. И комедия в
том, что по закону подлости, повлиять на процесс никак было нельзя без
замены этой дрянной пружины. Дефект инженер заменил в минуты (нашел в
ЗиПах очень похожую), все объяснил чекистам и начальству, даже оформил
документально, что старлей не виноват. Не мог только объяснить, почему в
мастерской три раза подряд (при свидетелях) работала, а на точке не
хотела? Развел руками, мистика, пожал руку чуть было не отчаявшегося
старшего лейтенанта, пожелал военного счастья и укатил в города большие.
Военное счастье, это когда несправедливо не наказывают.
Лучшее военное поощрение – снятие ранее наложенного взыскания.
«Учите матчасть!» – классика военного афоризма.