У журналиста, по моим наблюдениям, должен быть десяток душ, не меньше.
Разве можно трижды перепродать и дважды заложить одну-единственную – это
противоречит всем законам капитализма! Не хочу огульно обвинять всю
пишущую братию – есть там люди достойные и очень достойные, но чаще
встречаются паразиты, а хуже всех молодёжь, желающая прославиться – эти
продадут родную маму и ещё будут торговаться, напирая на жалость: «Ну
добавьте пять тысяч – это же мама!»
Однажды к будущим врачам Тёме и Ярику заглянул в гости приятель, будущий
хищник пера Владислав. Владислав был в меланхолии. Угостившись
бутербродами, чаем и конфетами, Владик начал охать на манер раджи из
«Золотой Антилопы»: однокурсник, сидящий к северу от него, снял хороший
любительский фильм про московские клубы; однокурсник, сидящий к западу,
тиснул в «Новую газету» острую статью и прославился; однокурсник,
сидящий к востоку, ведёт популярный блог. А у него, Владика, совсем
ничего нет. Сидит он на безрыбье и, как библейский Иов, посыпает голову
пеплом.
Тёма, всегда неравнодушный к проблемам друзей, озабоченно спросил:
- Слушай, мы можем чем-то помочь?
- Да, на вас вся моя надежда, - печально ответил Владик. – Седьмой
телеканал объявил конкурс – на лучший авторский репортаж. И я готовлю
разоблачительный материал про российскую медицину. Может, подскажете,
под кого из московских врачей «копать»? Наверняка ведь слышали
что-нибудь стоящее, то есть страшное?
Как нутро беременной всё время просит солёненького, так нутро журналиста
непрестанно требует жареного – жутких фактов, скандальных откровений,
вообще чего-нибудь шокирующего. Черчилль говорил, что журналист ищёт
«непричёсанную правду жизни». При Черчилле, может, оно так и было.
Теперь журналист ищет правду лохматую, небритую, щербатую и зловонную,
правду с подбитым глазом. Правду, при взгляде на которую зритель
вскрикивает «О, Господи!» и опрокидывает на себя горячий бульон.
- Компроматик, значит, ищешь? – прищурился Тёма.
- Не «компроматик», а неудобную истину, - поправил Влад. – Да ладно вам,
парни, колитесь! Вы только наводочку мне дайте, а дальше я сам. Обещаю в
репортаже не врать и никого в асфальт не закатывать. Так, чуть-чуть
погавкаю.
- Ну, кое-что мы знаем, да, Яр? – Тёма толкнул приятеля локтем. – Каждый
по своей части. Я немного могу рассказать про стоматологов.
- А я – про хирургов. Старшекурсники и аспиранты много чего интересного
рассказывают.
- Вот это дело! – обрадовался Владик. Мигом он поднял с пола портфель,
достал ручку с блокнотом, а сам портфель отодвинул в сторону. –
Начинайте. Я слушаю.
- Только обещай, что никто про нас не узнает. Дружба дружбой, а вылетать
из универа совсем неохота.
- Слово журналиста! Никто не узнает, - пообещал Владик.
Тёма и Ярик исповедовались в чужих грехах где-то минут сорок. Рассказали
про хирурга, который в Новый год оперировал навеселе, про анестезиолога,
который разбавлял наркоз глюкозой, про стоматолога, который
запломбировал два здоровых зуба и содрал с довольного клиента денюжку и
про других недостойных эскулапов, запятнавших свои белые халаты
несмываемым позором. Назвали даже пару фамилий, отчего Владик засиял,
как начищенный рубль – ещё бы, настоящий жареный компромат!
Уходя, Владик долго благодарил, даже обнялся с Тёмой и Яром, даже обещал
«как-нибудь» бесплатно покормить ребят в кафе – и был таков.
Где-то на месяц всё затихло. Начался второй семестр, парни потихоньку
занимались своими медицинскими и романтическими делами. Вдруг в один
прекрасный день – кажется, это был понедельник – Ярика поймал в
университетском коридоре Тёма и срочно предложил пойти в компьютерный
класс. Яр спросил:
- Что случилось? На тебе лица нет.
- Увидишь, - загадочно ответил Тёма.
В компьютерном классе Тёма подвёл Ярика к включённому монитору, нацепил
ему наушники и открыл Ютьюб. На Ютьюбе был вывешен видеоматериал
молодого журналиста Владислава М. – нарезка из страшных медицинских
кадров, где кого-то каждую минуту кромсали и пилили. В промежутках же
между кромсанием и распилом на экране появлялись фигуры Тёмы и Ярика,
снятые на скрытую камеру (правда, с замазанными лицами и скрипучими
голосами), рассказывающие зрителям про ужасы московской медицины.
- У него, засранца, скрытая камера была в портфеле, ты понял?
- Дааааа…
Вот как после этого верить журналистам?