Когда мне исполнилось три года, родители подарили на День Рождения
(тогда я воспринимал его именно такими буквами) громадную широкополую
соломенную шляпу с ямочкой на верхушке. Чтобы она с меня не сваливалась,
к подбородку мама нашила резинку. В ней я ходил, лазал и падал по нашей
пограничной заставе всё лето. К осени шляпа-аэродром порядком
истрепалась и частично обломилась по краям, солома торчала как из ёжика,
но я категорически отказывался с ней расставаться. Когда ударили морозы
и посыпал снег, сердобольные родители стали надевать её поверх моей
меховой шапки. Из-за широких полей в шляпу набиралось много снега, но я
не уставал его оттуда вытряхивать. Ближе к Новому году родители не
выдержали и сожгли к чёрту эту шляпу. Как сам теперь родитель со стажем,
я их вполне понимаю. Щадя мои чувства, они сказали, что моя любимая
шляпа просто потерялась. Я искал её потом несколько месяцев. Когда мне
было уже лет семь, родители как-то рассказали эту историю гостям при
мне, полагая, что я давно уже забыл про эту шляпу, и что мне будет
смешно. Особенно их смешило, что я оказывается называл её
«моя фуяшка». Но ведь вся моя сознательная жизнь началась с горечи по
потере этой злосчастной шляпы и отчаянной надежды её найти.
Я очень обиделся тогда на родителей, а они на меня.
И вот спустя много лет на острове Бали ко мне подошла смуглая красавица
островитянка и предложила купить широкополую шляпу из необычайно мягкой,
как шёлк, соломки – почти такую же, как в том моём далёком детстве.
Я отказался тогда на всякий случай – у нас в России опять надвигалась
зима…