Дети – это не цветы жизни. Дети – это кактусы жизни. (Один усталый
педагог)
Иногда бывают ситуации, когда приобретенный на работе опыт очень
пригождается в жизни. По крайней мере, вчера мои педагогические навыки
спасли меня от приятного отпуска в отделении реанимации.
Вчера на 9 у меня была назначена стрелка весьма приятного характера, и
уже в полдевятого я уверенным шагом направлялась к остановке. Был теплый
воскресный летний вечер, вокруг медленно прохаживались прохожие с
радостно-добрыми лицами, по газону мирно бегала маленькая беленькая
шавочка, периодически останавливаясь под стройными саженцами. От этой
красоты и спокойствия хотелось прослезиться…
Внезапно поток моих светлых и чистых мыслей был прерван появлением
человек восьми, выглядящих лет эдак на 14-16. Следует отметить, что
появились они с разных сторон, образовав вокруг меня симпатичный
восьмиугольник, который впоследствии превратился в тесный кружок.
Нынешнее поколение, кстати, отличается немаленьким ростом и достаточно
нехилыми размерами, так что я сразу же почувствовала себя белочкой в
дубовом гаю.
Местность была не то чтобы малолюдной… Но милые дамы предпенсионного
возраста, сидящие вблизи на лавочке, наверняка вспомнили о том, что дома
их ждут некормленые дети, потому как удалились с места потенциального
происшествия со скоростью, никак не подобающей столь почтенным матронам.
А в это время одна представительница сей восьмерки кактусов жизни
пустилась в пространственные объяснения того, почему это, собссно, они
меня, юную и интеллигентную, заключили в единое коллективное объятие.
Оказывается, они совершали Акт Возмездия. Нет-нет, я-то им ничего
плохого не сделала. Просто примерно неделю назад сестра вот этой
представительницы была довольно сильно избита некой пьяной парочкой,
повстречавшейся ей на пустой улице в полночь. Избили сильно – девушка
несколько дней была в реанимации. Сейчас, вроде бы, полегчало, однако
она все еще в плохом состоянии. Так как парочку пьяную найти не
получилось и вряд ли получится, мстить они решили именно таким путем:
найти девушку и тоже избить до полусмерти, чтобы врачам в реанимации
нескучно было.
Взглянув на их нежные лица, я поняла, что спорить с этими людьми
бесполезно. Как сказал один мудрый человек, ты ничего не докажешь людям,
когда их много и они злые. А посему я решила, что в данной ситуации моя
задача-максимум – это сделать так, чтобы им расхотелось кого-либо бить.
А задача-минимум – чтобы им расхотелось бить меня.
Я начала с вопросов о том, как сестра чувствует себя сейчас, сколько
времени провела в реанимации, что говорят врачи, где случилось избиение…
Увидев мой сочувствующий вид, молодежь охотно начала давать ответы.
(Прошу не понимать меня превратно – я _действительно_ сочувствовала и
сестре, и этим детишкам, ибо такими озлобленными они стали вовсе не от
хорошей жизни. Просто сочувствовать полной душой у меня не очень
получалось, ибо где-то три четверти этой самой души были у меня в
пятках.) С вопросов о сестре мы перешли на оживленную беседу о них
самих, о том, кто где учится и чем увлекается. Минут через десять этого
милого дружеского разговора возникла небольшая заминка… Я поняла, что
бить меня им уже не хочется, но им нужно держать марку. Тогда я
спросила: «А, кстати, что вы думаете о тех, кто ее побил? » После
возмущенного шиканья вроде «Ты, б…, еще спрашиваешь? …» я услышала поток
неприличных существительных, скрашенных не менее неприличными
прилагательными, за которыми шли ну совсем уже неприличные глаголы в
повелительном и сослагательном наклонениях. Когда высказался каждый, я
спросила: «А почему вы так о них думаете? »
… Если отбросить в сторону непристойные выражения (а это составляло
процентов 90), то смысл сводился к тому, что те нехорошие люди!
непонятно по какой причине!! вдвоем!!! напали!!!! на одну!!!!!
девушку!!!!!!
Тогда со смиренным выражением лица я заметила, что это в точности
напоминает мне ситуацию, которая происходит сейчас… На их лицах ясно
отразилась работа мысли… И снова возникла пауза. Я прервала ее
предложением побить меня и добавила, что, выйдя из больницы, тоже соберу
ораву и пойду кого-нибудь побью, чтоб легче стало. Похоже, что в этот
момент до подростков начала доходить некоторая абсурдность их способа
отмщения… Чья-то клешня, до сих пор сжимавшая мою руку, разомкнулась, а
круг медленно превратился в дугу, напоминающую скибочку дыни.
«Ладно, иди», - сказала предводительница юных мстителей.
Попрощавшись, я было побрела прочь, как вновь услышала знакомый топоток
за спиной. Сердце снова похолодело, но льдинка страха растаяла при звуке
теплых голосов: «Тут небезопасно, вообще-то… Стемнело уже. Давай
проводим! » «Да нет, спасибо, я уж как-нибудь сама», - ответствовала я
сквозь истерические всхлипы смеха.
Однако молодежь проявила галантность и провела меня до самой остановки.
Впереди шествовали я и предводительница, сзади – вся остальная группа. Я
чувствовала себя звездой с личной охраной.
«Так че делать-то теперь? » - вопрошала меня предводительница. «Че
нам-то делать? »
«Сходите, сестру проведайте, чтоб ей скучно не было», - советовала я.
Подъехала нужная мне маршрутка… Я по-дружески помахала детям рукой, они
приветливо улыбнулись в ответ.
Вечер снова становился томным, за окном маршрутера проплывали дома…
Жизнь казалась как никогда приятной…