«Возвращаюсь раз под вечер, обкурившись гашиша». Ведь можно было бы
понять, если бы то, что со мной случилось, случилось бы именно при таких
обстоятельствах. А ведь нет, дело было, как и полагается грабежу – средь
бела дня. Если ограбление молодой, безработной девушки вообще можно
назвать делом. А ведь назвали (в милиции и не такое делом могут
назвать), да еще и номер присвоили, и обстоятельства этого дела в
папочку сложили, и в сейф спрятали – вдруг пропадет. Это уж точно не
дело будет, им ведь меня еще к себе вызывать, на фотографии наркоманов
местных смотреть. Некоторые вон по брачным агентствам ходят, дабы на
мужиков поглядеть, а я в милицию пойду – пусть мне там покажут!
Ой, а они ведь и меня сфотографировали (аккурат на месте происшествия),
теперь, главное чтобы они мою фотографию наркоманам не показали,
дескать, вот эта улица, вот этот дом, вот эта барышня, что с кошельком.
А то в нашем городе могут резко участиться случаи ограбления меня около
собственного подъезда. А может и не только меня.
Как выяснилось непосредственно после этого неутешительного события,
половина моих соседей женского пола носит кошелек в руках, в которых
кроме него еще по паре пакетов с продуктами на неделю, а половина
соседей пола противоположного носит свое достояние в заднем кармане
джинсов, брюк, шорт, бриджей (нужное подчеркнуть). Как же тут не
ограбить, когда вот оно – счастье (хотя оно конечно не в деньгах). Стоит
только незаметно подойти сзади, и дернуть посильней, а учитывая, что в
последнее время многие ходят по улицам в состоянии постоянной
задумчивости о судьбах человечества в целом и о своей в частности, это
не проблема.
Вот и я прибывала примерно в таком состоянии, когда кто-то сзади резко
дернул за кошелек, пока я пыталась открыть дверь. «Уух, вот это шутка!»
– подумала я, почувствовав, как замирает сердце. Обернувшись в тот же
миг, впервые в жизнь я увидела наглядный пример выражения «только пятки
сверкают». Поняв, что это далеко не шутка, и мой кошелек со всем его
содержимым убегает от меня навсегда, ахнула, оглянулась, смахнула слезу
обиды, и по совету соседки пошла в милицию. Да хорошо еще, что просто
кошелек вырвали.
«Слава богу, по голове не дали», – говорили друзья в унисон. А вот в
милиции на этот счет оказалось противоположное мнение: «Он вас хоть бил?
Точно нет? Ну, может, хотя бы толкнул? Нет? И даже не угрожал? Мда…
Точно не бил? Эх…». И бравые милиционеры уже совсем было разочаровались
в моем приходе, но причиненный грабителем ущерб, на их взгляд, оказался
существенным (А может, они за проценты работают?) и они с энтузиазмом
принялись за поиски лица славянской наружности среднего роста и
телосложения без особых примет.
Взяли у меня показания, опросили ничего не помнящих свидетелей. Ими были
кассиры в магазине, в котором я решила приобрести сахар (сладкой жизни,
видите ли, захотелось, ну-ну), и где это самое лицо стояло за мной в
очереди. А я-то ему еще и улыбнулась (мол, не виновата я, что у них
сдачи нет), – не прощу себе этого. Также старший лейтенант в
сопровождении эксперта-криминалиста провел осмотр места происшествия,
зачем-то сфотографировал меня, может, влюбился (избавь, господи, от
такого счастья) и обещал позвонить и вызвать на опознание в течение 10
дней. Сначала я подумала, что календарных, потом решила, что рабочих, а
теперь, ума не приложу, почему уже прошел месяц, а меня так и не
вызвали, неужели в нашем тихом и спокойном городке так процветает
преступность, что до моего дела руки не доходят. А может они его
потеряли? Или процент маленьким показался?
У меня, конечно, не было надежды, что они кого-то найдут, и уж тем более
что-то вернут. Но фотографии-то, фотографии показать обещали!
И вот промотавшись полдня по магазинам, оставшиеся полдня проведя в
милиции, домой я попала к вечеру расстроенная, уставшая и жутко
голодная. Чтобы хоть как-то привести себя в чувства, было решено срочно
что-нибудь съесть. Наварила пельменей. И принялась бороться со стрессом,
а для пущего эффекта решила добавить сто грамм водочки. И вот тут-то
«жизнь становится прекрасна и безумно хороша».