У моего тогда 5-летнего сына был, как бы теперь сказали после всех этих
«Одноклассников», «Одноротников» и т. д.,- односадник Глеб, которого
просто называли Хлебом, потому как, по мнению ровесников-лингвистов,
слова «Глеб» не бывает.
Этот Хлеб был крепеньким вихрастым драчуном, и доставалось от него всем,
даже как-то его мамочке, правда, по делу, когда после садикового дня
родители разбирали своих чад по домам.
Разбор шел, как положено, в раздевалке, где деток переодевали для
транспортировки домой. Каждое разбираемое дитё тусовалось с мамой или
папой (ну, не без бабушек-дедушек) у своего личного одёжного шкафчика.
И вот Хлеба-матерь запоралась у Хлеба-шкафчика, разбирая чего-то в самом
низу. При этом стоя она сложилась почти пополам, явив народу потрясающе
круглую, выразительную попу, туго обтянутую миниюбкой, стройные ноги до
упора и сам упор в прозрачных трусиках.
Папаши, которые в этот день согласились забрать чад из садика, не
пожалели. Есссно, всякие рутинные операции по переодеванию и домашней
комплектации прервались. Вся мужеские взгляды уперлись чуть ли не в одну
точку, кажется, по современному – точку G. Мамаши тоже обмерли – от
зависти, что ли.
Хлеб интуитивно почувствовал, что пора защитить мамину, а скорее, папину
честь и со всей дури выдал мамочке под зад такого пенделя, что она
головой чуть не проломила заднюю стенку шкафчика вкупе с капитальной
стеной садика.
Выбравшись из узенького шкафчика, мамочка в ярости ринулось было на
чадо, и как следует ему бы всыпала, если б его не защитили очнувшиеся от
нирваны отцы. Хотя он испортил им весь кайф, но его убедительный пендель
мамочке под зад выглядел достаточно, как бы теперь сказали, сексуально.