На днях встретился со своим другом-однокурсником. Он сейчас раввин в
Нью-Йорке и последние годы занимается, в основном, похоронами и
свадьбами. Сказал ему, что в Интернете есть такое место, куда я пишу
истории и если у него есть какая-нибудь смешная байка с похорон, чтобы
мне рассказал, а я напечатаю и попробую отправить. Сначала он удивился,
что значит смешная на такую тему, а потом говорит, что вспомнил одну.
"Хоронил я как-то мужчину. Всё, как обычно, люди в трауре, разговоры,
замедленное движение. Но среди этого всего трагического покоя нельзя
было не заметить постоянно суетившегося человека с кинокамерой. Он,
казалось, не находил себе места и в конце концов подошел ко мне.
- Извините, ребе, а можно здесь снимать? - спрашивает.
- Можно, если вам так нужно, - отвечаю я, пожав плечами.
- Точно? Это никого не обидит?
- Вы бы спросили сначала у родных покойного, на всякий случай тогда,-
советую ему.
- Да что спрашивать, я и сам есть родной и близкий. Понимаете, я через
три дня еду в Москву и хочу там показать, как все было.
- А просто фотографии?
- Нет, ну что фотографии? Надо целый фильм. Хочу вот сейчас всю
церемонию отснять, а потом и сами похороны на кладбище. Короче, в
лучшем виде.
- Ну что, если у вас всё согласовано, пожалуйста.
И вот все время, пока я говорил и пока выступали другие, и во время
совершения обряда, по залу носился этот сумасшедший с камерой. Он
выбирал ракурсы, приседал, поднимал свою бандуру на вытянутых руках для
видов сверху, крутился и резко замирал. Хорошо, что он не брал ни у кого
интервью, хотя, по шевелящимся губам губам я понимал, что он что-то туда
наговаривал.
Конечно же, у него не было своей машины и из синагоги на кладбище ему
нашлось лишь место в катафалке, в котором ехал я. Всю дорогу он
восклицал, как ему повезло. Камеру он не выключал, а через окно снимал
то, что видел и гордо говорил, что эту часть он назовет "Последний
путь." Лишь когда кинолюбитель неожиданно направил объектив на меня, я
категорически попросил его остепениться. Он послушался. Но, как только
мы прибыли на кладбище, вакханалия с кинокамерой приняла чудовищные
размеры...
Прошло три месяца. К нам в бюро поступила заявка на похороны. Перед тем,
как проводить церемонию, я всегда еду и знакомлюсь с членами семьи
покойного.
- Да вы его знаете, - сказали родственники, - помните, вы уже хоронили
одного члена нашей семьи, а это тот, который всё снимал камерой,
несмотря на то, что мы все его предупреждали, что это плохая примета.
- А-а-а, - глубокомысленно ответил я.
Ну вот, а потом мы с ним долго смеялись."
- С кем с ним? - остановил я рассказ своего друга, - ты же сказал, что
он умер.
- Да, умер. Мы смеялись с его душой. Когда я читал добрые слова, то в
это время разговаривал с его душой. Спросил: "Ну что, наснимался,
корреспондент?" "Ага,- говорит, - на всю оставшуюся жизнь". И мы так
долго ржали.
Я задумался, а потом опять обратился к своему другу:
- По-моему, не смешно. Но, если кто спросит, что сказать, где юмор и
что должно быть смешно?
- Ну как же? Смешно то, что я с душой его разговаривал.
Я обещал раввину, что историю отправлю для печати, но если честно,
чего-то я так и не догнал.