А. П. Чехов. Лошадиная фамилия
Первая версия произведения, написанная писателем Чеховым от руки
и недавно была случайно найдена в его архивах
У отставного генерал-майора Булдеева разболелись зубы. Он полоскал рот
водкой, коньяком, прикладывал к больному зубу табачную копоть, опий,
гашиш, скипидар, керосин, мазал щеку йодом, в ушах у него была вата,
смоченная в спирту, но все это или не помогало, или вызывало тошноту.
Приезжал доктор. Он поковырял в зубе, прописал хину, но и это не
помогло. На предложение вырвать больной зуб генерал ответил отказом. Все
домашние - жена, дети, прислуга, даже поваренок Петька предлагали каждый
свое средство, Между прочим, и приказчик Булдеева Иван Евсеич пришел к
нему и посоветовал полечиться заговором.
- Тут, в нашем уезде, ваше превосходительство, - сказал он,- жила
девушка Ксения Анатольевна. Заговаривала зубы - первый сорт. Бывало,
отвернется к окошку, пошепчет, поплюет - и как рукой! Сила ей такая
дадена...
- Где же она теперь?
- А после того, как ее из Дома увольнили, в С-Петербурге живет. Теперь
только зубами и кормится. Ежели у которого человека заболит зуб, то и
идут к ней, помогает... Тамошних питерских на дому у себя пользует, а
ежели которые из других городов, то по интернету. Пошлите ей, ваше
превосходительство, E-mail, что так, мол, вот и так... у раба божьего
Алексия зубы болят, прошу выпользовать. А деньги за лечение почтой
пошлете.
- Ерунда! Шарлатанство!
- А вы попытайте, ваше превосходительство. До водки очень охотница,
живет не с мужем, а одна.
- Пошли, Алеша!- взмолилась генеральша. Ты вот не веришь в заговоры, а я
на себе испытала. Хотя ты и не веришь, но отчего не послать? Руки ведь
не отвалятся от этого.
- Ну, ладно,- согласился Булдеев.- Тут не только что к ней, но и к черту
емаил пошлешь... Ох! Мочи нет! Ну, где твоя лекарша живет? Как к ней
писать?
Генерал сел за стол за компьютер. Открыл почтовик.
- Ее в С-Петербурге каждая собака знает,- сказал приказчик.- Извольте
писать, ваше превосходительство, в город Петербург, стало быть... Ее
благородию госпоже Ксении Анетольевне... Анатольевне...
- Ну?
- Анатоьевне... Ксении Анатольевне... а по фамилии А фамилию вот и
забыл!.. Анатольевне... Черт... Как же ее фамилия? Давеча, как сюда шел,
помнил... Позвольте-с...
Иван Евсеич поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Булдеев и
генеральша ожидали нетерпеливо.
- Ну что же? Скорей думай!
- Сейчас... Анатольевне... Ксении Анатольевне... Забыл! Такая еще
простая фамилия... словно как бы лошадиная... Кобылина? Нет, не
Кобылина. Постойте... Жеребцова нешто? Нет, и не Жеребцова. Помню,
фамилия лошадиная, а какая - из головы вышибло...
- Жеребятникова?
- Никак нет. Постойте... Кобылицина... Кобылятникова... Кобелева...
- Это уже собачья, а не лошадиная. Жеребчикова?
- Нет, и не Жеребчикова... Лошадинина... Лошакова... Жеребкина... Все не
то!
- Ну, так как же я буду ей писать? Ты подумай!
- Сейчас. Лошадкина... Кобылкина... Кореннойкина...
- Коренникова?- спросила генеральша.
- Никак нет. Пристяжкина... Нет, не то! Забыл!
- Так зачем же, черт тебя возьми, с советами лезешь, ежели забыл?-
рассердился генерал. Ступай отсюда вон!
Иван Евсеич медленно вышел, а генерал схватил себя за щеку и заходил по
комнатам.
- Ой, батюшки!- вопил он.- Ой, матушки! Ох, света белого не вижу!
Приказчик вышел в сад и, подняв к небу глаза, стал припоминать фамилию
лекарши:
- Жеребчикова... Жеребковска... Жеребенка... Нет, не то! Лошадинская...
Лошадевич... Жеребкович... Кобылянская...
Немного погодя его позвали к господам.
- Вспомнил?- спросил генерал.
- Никак нет, ваше превосходительство.
- Может быть, Конявская? Лошадникова? Нет?
И в доме, все наперерыв, стали изобретать фамилии. Перебрали все
возрасты, полы и породы лошадей, вспомнили гриву, копыта, сбрую... В
доме, в саду, в людской и кухне люди ходили из угла в угол и, почесывая
лбы, искали фамилию..
Приказчика то и дело требовали в дом.
- Табунова?- спрашивали у него.- Копытина? Жеребовская?
- Никак нет,- отвечал Иван Евечи и, подняв вверх глаза, продолжал думать
вслух:- Коненкова... Конченкова... Жеребеева... Кобылеева...
- Папа!- кричали из детской.- Тройкина! Уздечкина!
- Взбудоражилась вся усадьба. Нетерпеливый, замученный генерал пообещал
дать пять евро тому, кто вспомнит настоящую фамилию, и за Иваном
Евсеичем стали ходить целыми толпами...
- Гнедова!- говорили ему.- Рысистая! Лошадицкая!
Но наступил вечер, а фамилия все еще не была найдена. Так и спать легли,
не послав емэйла.
Генерал не спал всю ночь, ходил из угла в угол и стонал... В третьем
часу утра он вышел из дому и постучался в окно к приказчику.
- Не Меринова ли?- спросил он плачущим голосом.
- Нет, не Меринова, ваше превосходительство, ответил Иван Евсеич и
виновато вздохнул.
- Да, может быть, фамилия не лошадиная, а какая-нибудь другая!
- Истинно слово, ваше превосходительство, лошадиная... Это очень даже
отлично помню.
- Экий ты какой, братец, беспамятный... Для меня теперь эта фамилия
дороже, кажется, всего на свете. Замучился!
Утром генерал опять послал за доктором.
- Пускай рвет!- решил он.- Нет больше сил терпеть...
Приехал доктор и вырвал больной зуб. Боль утихла тотчас же, и генерал
успокоился. Сделав свое дело и получив, что следует, за труд, доктор сел
в свою бричку и поехал домой. За воротами в поле он встретил Ивана
Евсеича...
Приказчик стоял на краю дороги и, глядя сосредоточенно себе под ноги, о
чем-то думал. Судя по морщинам, бороздившим его лоб, и по выражению
глаз, думы его были напряженны, мучительны...
- Буланова... Чересседельникова...- бормотал он. Засупонина...
Лошадская...
- Иван Евсеич!- обратился к нему доктор.- Не могу ли я, голубчик, купить
у вас собачатины? Мне продают наши мужички собачатин, да уж больно
плохих... Пирожки плохие получаются.
Иван Евсеич тупо поглядел на доктора, как-то дико улыбнулся и, не сказав
в ответ ни одного слова, всплеснув руками, побежал к усадьбе с такой
быстротой, точно за ним гналась бешеная собака.
- Надумал, ваше превосходительство!- закричал он радостно, не своим
голосом, влетая в кабинет к генералу.- Надумал, дай бог здоровья
доктору! Собчак! Собчак фамилия лекарши! Собчак, ваше
превосходительство! Посылайте емейл Собчак!
- Накося!- сказал генерал с презрением и поднес к лицу его два кукиша.-
Не нужно мне теперь твоей лошадиной фамилии! Накося!