Мой замечательный папа в молодости был речником, дослужился аж чуть ли
не до старпома (на спасателе), накачался на амурских волнах по
самое-не-хочу и, само собой, всевозможных водных историй в его арсенале
- больше, чем надо. И есть среди них одна самая любимая. Редкое семейное
застолье обходится без очередного ее пересказа. Вот сколько себя помню,
столько он ее и рассказывает. Чем она его так тронула, чем так зацепила,
по какой такой причине так прочно засела в его памяти - мне неведомо. Но
на всякий случай поделюсь с вами.
Итак. Как известно, Амур - река временами и местами вполне даже
судоходная и по нему, естественно, ходят туда-сюда баржи. Ходят не сами
по себе, ибо ни фига не самоходные, но ведомые могучими буксирами. А на
тех буксирах, все как положено, есть люди, которые этими буксирами
управляют, команда то есть. И любят эти люди время от времени хорошо
покушать. С этой далеко идущей целью на каждый буксир берут специально
обученного человека, который называется кок, и обязанности которого
заключаются в том, чтобы те, которые любят хорошо покушать, ни в чем
себе не отказывали. И случилось так, что на один из буксиров в качестве
вышеозначенного кока взяли очень добросовестную, очень услужливую и
очень ответственную девушку, которая первым делом спросила у людей,
которые любят хорошо покушать: "Люди, а что вы больше всего любите
кушать? Вы говорите, я приготовлю". На что был получен ею вполне
резонный ответ: "Да, знаешь, мы люди непривередливые, что дадут, то и
едим. Котлеты делать умеешь?".
Конечно же, очень добросовестная девушка умела делать котлеты. А так,
как она была еще вдобавок очень услужливой и очень ответственной, котлет
было решено сделать очень много. Чего мелочиться-то? Накрутила
специально обученная девушка ведро фарша, да и, знай себе, время от
времени котлетки полепливает, да пожаривает. И люди, которые очень любят
покушать, счастливы, и девушка еще счастливей их. А то как же! Первый
рейс и всем угодила. И все бы ничего, вот только ведро, то самое ведро,
которое "ведро фарша", по недоразумению оказалось оцинкованным...
Так вот. Стоит папин спасатель у какого-то полузаброшенного причала у
неизвестной деревушки (а то и стойбища). То ли чинятся, то ли ждут
указания, куда дальше идти. А, может, и то, и другое, вместе взятое. Не
суть важно. Стоят себе у причала и все тут. И вдруг видят - чудо, баржа
швартуется. И чудо, конечно, не в том, что баржа швартуется, ибо со
всеми баржами это периодически случается, но в том, как именно она
швартуется - криво, косо и очень-очень поспешно. Спрыгивает с той баржи
на причал человек и бежит к спасателю. Бежит - это, наверное, сильно
сказано. Уж слишком странен был стиль его передвижения. Странен и
неописуем. (В этом месте папа обычно показывает, как бежал этот человек.
Словами я этого передать не могу. Пердставьте сами) По мере приближения
к трапу спасателя странно бегущий человек оказывается подозрительно
бледным мотористом буксира, зажимающим одной рукой рот, другой -
задницу. Достигнув финишной черты своего геройского забега, моторист
опускает руки и расслабляется, успев лишь сказать перед этим
скараментальное: "И все так..."
http://gb.verner.ru/gb/328507.html