Срочную мне довелось служить за несколько трамвайных остановок от дома,
в самом центре красавицы Риги. И если я говорю при этом, что отец у меня
слесарь, а мать экономист, то меня принимают за отчаянного враля. Но как
не смешно в Латвии, даже в те времена, как и ныне, чтобы стать волосатой
рукой для своих чадов надо иметь, как минимум, латышскую фамилию.
Маленькая тихая улица, напротив несколько домов, сталинской постройки, с
одной стороны Гарнизонная комендатура с "губой"(камера№13 была
зарезервирована за нами), с другой набережная Даугавы, с зелеными
газонами, скамеечками и "Поплавком", плавучий(с позволения сказать)
ресторан. "Полканы" и "Черпаки"(офицерье)и
"куски"(старшины-сверхсрочники, институт крыс-прапорщиков, подгрызший и
сгрызший нашу Великую Армию, еще небыл создан) краем захватили Великую
Отечественную или их становление проходило при Великом Маршале Жукове.
Правда уже стали появляться первые выпозки из Кукурузных Военно-морских
гадюшников, нынешние генерал-герои паркетных битв. Мы их ласково
называли "сухобздеями". Наверное, по этому обстановка с нашей части была
патриархальная, даже можно сказать, семейная. Не хочу сказать, что
небыло долбоебства, но хотел бы в те времена я посмотреть на офицера
укравшего у солдата копейку, свои бы в говне утопили.
И так служил у нас Коля Русских, сибиряк, косая сажень в плечах, угрюмая
физиономия, пока не улыбнется, если услышишь от него слово, значит Коля
выжрал не менше бутылки. Был он изумительным краснодеревщиком и запойным
пьяницей. Учитывая его воинские таланты, наш черпак назначил его
кочегаром и приказал оборудовать маленнькую столярную мастерскую, где
Кольша, в свободное от кочегарки время, ремонтировал старую и сооружал
новую мебель для полканов из штаба и некоторых штацких. Кто-то сейчас
завопит о "рабском солдатском труде", но мне неоднократно доводилилось
пересылать, по его просьбе, в сибирскую деревню, не пропитые деньги. При
чем, мой батька - слесарь 6 разряда, получал раза в два меньше. Что
касается пьянок, то они происходили с завидным постоянством раз в два,
три месяца, когда какой то благодарный полкан объявлял рядовому Русских
внеочедное увольнение.
Из всех достопримечательностей Риги, Коля признавал только "Поплавок" и
ближайший ликеро-водочный. И заканчивалось увольнение всегда одинаково,
грандиозной дракой с патрулями, возращавшимися со всего города к
комендатуре и водворением в вышеупомянутую 13камеру.
Я был свидетелем первого и последнего прибытия рядового Русских после
увольнения, прямо в расположение части, без промежуточного отдыха на
губе. Будучи дежурным по роте, около 22.00 получил срочный вызов
дневального прибыть к входной калитке. Обалдевший дневальный стоял с
открытым ртом даржась за ворота, на встречу мне, на четырех костях,
изображая строевой шаг, двигался Коляня. Один погон полуоторван, фуражки
нет. Как положено по Стоевому уставу, за три шага остановился, стоя на
тех, приложил окровавленную правую руку к пустой голове и громко и четко
доложил: Рядовой Русских из увольнения прибыл, замечаний не имею.
После чего вырубился и уткнуся фейсом в асфальт. Продолжение было утром.
Еще до развода и до прибытия офицерья и кусков на службу, опять вызов к
калитке. Стоит красивая девченка лет 16-17, с растерзанной
парадно-выходной фуражкой в руках и просит "не наказывать бедного
солдатика, во всем виноват ее пес"! Эту девченку давно засекли наши
кобели, каждый день она выводила своего ирландского терьера прогулять у
Даугавы, некоторые даже пытались подкатиться, но их поползновения всегда
пресекал ирландец, надо сказать, довольно здоровущий. С трудом выяснил
события пред"идущего вечера. Как всегда, она прогуливала свого пса.
Сидела на скамейке читала книгу, псина сидела рядом. В это время, Коля,
не дождавшись привычных патрульных и привычной драки, решил добираться
до родной казармы самостоятельно. Сил, подняться на ноги у него уже
небыло, да и привык, что его обычно несли в ту сторону связанного
ремнями и на руках, благо какие-то 300-400метров, и он отправился на
четвереньках. Рапортовать о прибытии из увольнения, Колюне тоже тоже не
довелось, и он решил потренироваться. Не перед столбом же, морда терьера
чем-то напоминала армейскую и доблестный рядовой стал докладывать ему.
Два или три рапорта пес еще вытерпел, потом бросился. При попытке
вернуть фуражку, Коля получил, вдобавок, укус за руку, после чего на
четырех костях, хромая на правую переднюю отправился в расположение.
Следом гордо шествовал ирландец на поводке и с фуражкой в зубах,
процессию замыкала девченка.
Как не странно, больше всех в этой истории пострадал я, каждый раз,
когда девушка с этим псом проходила мимо нашего забора, какой нибуть
остряк орал: Сержанта Иванова в увольнение вывели!