Навеяло историей про госпиталь и сестричку-нимфоманку.
Одесса, старинное здание больницы, хирургическое отделение. Если не
считать реабилитационный период, то отдохнул и насмеялся я там, выше
крыши. Начать с того, что перед операцией, а слег я с перитонитом, когда
меня обступили, то ли пять, то ли шесть людей в белых масках и с
резиновыми руками наверх, как детям, которым показывали
"фонарики-фонарики", меня пробило, на нервах, на ха-ха. Когда я спросил,
как они отличают друг друга, мне тут же вкололи какую то хрень и я
отрубился.
Пришел в себя, вспомнил, что приходил в себя еще раньше (меня, крупного
парнишку роняли два раза дохляки практиканты, пока несли в палату).
В общем, начал выздоравливать. Кроме одного термометра, с вечной
температурой 35.5 на три палаты, у нас была еще медсестричка, ну
предположим, Машенька. Так вот, Машенька имела ладную, невысокую
фигурку, пышные волосы, прозрачный халатик, трусики-стринги и была
нимфоманкой.
Так вот, стал замечать на себе внимание от этой девочки. Началось с
общих разговоров, перешло в нескромные разговоры о себе, о том как она
спит, что одевает и что не одевает...
В эти же дни привезли нам нового паренька, после грыжи. Через два дня,
когда паренек смог сам, уже сносно, передвигаться, он вдруг приходит в
палату, бледный, держится за шов, еле доползает до койки... Мы
естественно, чем помочь, что сделать, Может сестричку позвать..? Его аж
передернуло. Нет, говорит он из последних сил, только не ее. И падает.
Мокрый, бледный...
Вечером, на обходе, подходит ко мне наша Машенька. Дай, говорит проверю
температуру и шов... Жаль, продолжает она, не я тебя подбривала, я бы тебе
такую тоненькую полосочку бы сделала... И пальчиками сама туда так
нескромно лезет... Я медленно офигивая, пытаюсь ее придержать.
И вот разговор трех:
Я: Слушай, я же еще не заживший, я слаб.
Маша: Вот и здорово, меня возбуждают беспомощные мужчины. – И тут
добавляет офигенную фразу, - Идем в сестринскую, я заклею пластырем, ты
придержишь рукой, я сама все сделаю, вот увидишь, тебе понравится.
И тут подает голос, оживший вчерашний паренек, жертва слабости:
- Не ходи, братан, я там с ней чуть коньки не отбросил. Она же е%нутая...
Вся палата первые секунд десять вникала в наш разговор, потом, вместе с
нецензурщиной, как снежная лавина, начался дикий хохот. При этом, каждый
держал себя за шов, подтверждая поговорку: у кого что болит, тот за это
и держится.
Артур. Одесса.