Вчера мы с друзьями решили выпить водки. Нас было я, Колян и Степка. На
троих взяли два литра. Поднялись на двадцатый этаж на служебную
лестничную площадку. Был прохладный вечер, из разбитого окна тянул
сквозняк. Над городом пылал потрясающей красоты закат, багрово-красное
солнце занимало полнеба. Где-то внизу забивали сваи для нового дома.
Колян налил водку в три пластиковых стаканчика. Мы выпили, запили
колокольчиком. Закурили по сигарете. Степка начал рассказывать что-то
про своих знакомых. Я не слушал его. Я смотрел на закат. Небольшое
помещение, где мы стояли, было ярко освещено оранжево-красным. Слева от
нас лестница. Это последний этаж, и лестницу вверх перегораживала
решетчатая дверь. Справа неплотно прикрытая деревянная дверь, ведущая в
коридор, к лифтам и квартирам.
Колян снова налил водку. Он всегда наливал до краев. Где-то в квартире
пело радио. Протяжный голос выводил какую-то песню про море. Мы выпили.
Степка пошел поссать на пролет ниже. Далеко внизу послышался звук дверей
лифта и собачий лай. Солнце медленно уходило за город, подернутый
сероватой дымкой. В небе неподвижно висело несколько алых облаков. Я
закурил. Вернулся Степка. Колян рассказывал ему какой-то пошлый анекдот,
растягивая тонкие губы и крутя руками. Степка смеялся. Я тоже смеялся.
Я налил водку. Все выпили. Колян сказал что-то про смену руки. Мы
засмеялись. Я налил водку. Все выпили. Степка сел в угол на корточки,
прислонившись к стене. Он закурил. Колян пошел поссать. Закат пылал. Я
посмотрел на стену напротив окна. У меня было две четких тени на
багрово-красном фоне. Я обернулся. На горизонте садилось два солнца. Я
закрыл глаза, потряс головой и открыл глаза. Солнце было одно.
Вернулся Колян. Я налил водки. Степка сказал, что не будет. Он курил
новую сигарету. Мы выпили вдвоем с Коляном. Закурили. Поговорили о
каких-то тачках. Внизу забивали сваи. Мы выпили еще. Степка скорчившись
сидел в углу и, похоже, спал. Недокуренная сигарета дымилась на полу,
выложенном серой плиткой. Колян захрипел. Я посмотрел на него. Он стоял
по стойке смирно, прижавшись спиной к стене. Закат освещал его. По
подбородку стекала струйка крови. Изо рта и из ушей его пучками полезли
какие-то окровавленные резиновые трубки. Они свисали как свисает с вилки
лапша роллтон. Колян судорожно перебирал пальцами и пытался хрипеть.
Я налил себе полный стакан водки и выпил. Посмотрел в окно. Солнце почти
село. Наверху, в небе, сгущались сумерки. Пролетел самолет. Где-то в
квартире играла музыка. Песня все никак не кончалась. Я посмотрел на
Степку. Степка сидел в углу и смотрел на меня. Глаза его были полностью
белыми. Он начал что-то говорить, я не мог понять ни одного слова.
Я закурил и посмотрел на Коляна. Он так же стоял у стены. Резиновые
трубки лежали кольцами вокруг его ног. Растекалась кровь. Руки его
постоянно связывали трубки замысловатыми узлами, бросали, хватали новые,
связывали, бросали... Степка говорил что-то про каникулы. Из глаз его
тянулись ко мне две маленькие белые ручки. Рот Степки разросся и занимал
две трети лица, носа не было.
Я бросил окурок на пол. Степка вытянул свои руки вперед. Плоть тяжелыми
каплями падала на пол. Я посмотрел в окно. Я был на первом этаже.
Рассвет освещал прекрасный зеленый луг, в небе парили белые облачка.
Стрекотали кузнечики. Я распахнул окно и побежал к солнцу.
Фашыстский Мюллер – ®