Переехала наша контора в новый бизнец-центр. Новоселье отметили канешна.
Поели, выпили, пиздим о своем. А я решил по зданию прайтись, заценить,
что и каг. Пасматрел, красива, канешна. Но миня хуй правидешь. Давно
знаю, што тиатр с вешалки начинаецо, а офис с туалета. Захожу в мужской
туалет – эта просто пиздец! Пол мокрый, все в ссанье (оно и
неудивительна - я четал, што у фсех мужикоф хуй немнога в сторону
смотрит, падазриваю, што от онанизма). Везде неспущенное гавно томица.
Очки сияют фсеми цветами радуги. Я раньше и не думал, што гавно
фиолетовым можит быть или розавым. Даже придпалажить ни магу, чем его
афтары питаюца.
Пайду, думаю, женцкий туалет пасматрю. Захажу, а там чисто, сухо,
красота! Пахнит, правда, специфически - как в магазине "Океан", но это
уш на любителя (а я далеко не дураг креведгу смачить). Присел я
отдыхнуть. Сижу, дышу полнай грудью. Тут женщина заходит, средних лет.
Смотрет на миня так вопросительно-ахуевше и гаварит: "Молодой чилавег,
вы не ошиблись, это дамская комната". Я прикалоца решил, сделал
стиклянный взгляд и атвичаю: "В бизнес-центре участились случаи хищения
туалетной бумаги, я новый сторож, в этой кладовке имущество охраняю. Но
вы не валуйтесь, я слепой от рождения".
Она сцать не стала, прыщ сибе гнойный на лбу выдавила и на выход. Там
другая заходит.
- А это што за маньяк тут сидит?
- Да не переживай, новый сторож, слипой совсем, можишь не стесняцо.
Девчонка на миня с любопыцтвом посмотрела, подмигнула, трусики сняла и
весело зажурчала. Я увидел ее розовый бутон, чуть сознание не потерял, а
хуй просто окаменел. Однако сижу, терплю. И понимаю, што этот шанс
праибать нильзя.
Таг пралител весь день. Вся женцкая часть офеса прошла передо мной. Я
видел их всех, от сафсем юной секретарши, которая звонко писала и
одновременно щибетала по мобильнику, до жырной старухи-бухгалтерши,
которая 40 минут кряхтела и тужилась в запоре, а потом зловонно пернула
и ушла ни с чем.
Столька пезд я не видел никагда в жизни! Трусы мои были липким от
спермы, она текла по ногам и засыхала на волосах. Щелчок замка вернул
меня к действительности. Миня просто закрыли. Ночью мне не была скушна,
было о чем вспомнить. Где-то люди мирно спали, видели сны... И только я
снова и снова запускал свой кожаный движог.
В туалете ко мне быстро привыкли и днем я не скучал. А ночами яростно
дрочил. Вспоминал, как директриса касметической фирмы проводила кастинг
секретарей, и как при этом стонала. Как одна девчонка игралась с
сотовыми телефонами, засовывая в себя один и звоня себе в песду по
второму. И многое другое. Огромное количество пизд прошло перед моими
глазами. Руки отказывались повиноваца, но я научился дрочить ногами.
А от голода мне не давала умереть старуха-главбух, которая подкармливала
миня сосисками, придварительно разогревая их в сваей волосатой духовке...
Через неделю с нервным и физическим истощением я оказался в больнице.
Первое што спросил у медсестры, каг очнулся: "Сестра, а слепые ебуца?
Никогда этим вопросом не задавался, а типерь неделю в эротической тюрьме
прасидел и задумался".
- Э, милок, канешна!
- А с кем же и куда они ебуца?
- А это с кем придеца и как попадеца. Ты вон как ходить начнешь, сходи
на второй этаж в глазное отделение. Там Витя медбратом работает. Его
поспрошай, кто, куда и каг. Он все про слепых знает. Толька сзади к нему
не подходи, нервный он пачиму-то стал... В аккурат после дня танкиста.
Слепые отмечали, а он тогда один дежурил...
Месяц я в бальничке лежал. Сцал принципиально пад сибя, штоб идя в
туалет мимо женцкаво случайно не прайти и там не залипнуть опять. Прошел
месяц, все наладилось, толька кожа на ладонях до конца не наросла. Да
звук слива в унитазе эрекцию вызывает.
Под новый год вирнулся я на работу. Тайну отсуцтвия толька заму сваиму,
Петрухе, рассказал. Но уже не до этаво было, ибо празднег грядет!
Заказали мы столы в кафе ниподалеку от офеса. Вот тут я и обосрался
жидко. Фигурально разумееца. Не подумал, што в этом же кафе и другие
конторы из нашева бизнес-центра гулять будут.
На празднег я нимнога опоздал. Вбегаю в зал, а там каг раз какой-то
конкурс завиршаеца. Миня ведущий хвать за руку и на сцену: "А королеву
сиводняшего вечера выберет этот молодой чилавег! ". Мать чистная, а на
сцене все мои девужки, засцанки, засранки, бритые, волосатые и даже та,
с огромным клитором. Толька главбуха нет – она, говорят, так тужилась в
очиридной запор, што инфаргт ее шваркнул. Не спасли. Врачи еще
удивлялись, што это у вас за туалет, каждую неделю, то полутруп, то
труп. Стою я на сцене, пиздец, думаю, накрылось мое инкогнито, каг бы не
убили. И сказать ничиво ни магу, только мычу. Тут Петруха на сцену
выскакивает: "Разрешите придставить вам чилавега сложной судьбы, он от
рождения ничего не видел, а месяц назад ему сделали аперацыю и он
прозрел. К несчастью опирацыя дала нибальшое осложнение и он пока ни
может гаварить, а толька мычит".
Вот так я спасся в тот раз. Толька мычать уже заебался. Придеца
увольняца.
(С) украдено