В качестве эпиграфа позволю себе несколько замечаний, которые раскроют
содержание данного рассказа во всей его глубине и философской сути.
Во-первых, это не выдумка, а чистейшая правда, которая до сих пор с
удовольствием вспоминается среди друзей за бутылочкой коньяка.
Во-вторых, сия история скорее поучительная, чем смешная, так что колик
от хохота не ожидайте. В-третих, кто считает, что много букафф просто не
читайте.
Итак, начало девяностых годов время безденежья, кооперативов, вареных
джинсов и прочего идиотизма связанного к переходом к рыночной экономике.
Многие помнят, что в те времена запах мандаринов прочно ассоциировался с
новым годом, а бананы зеленели на прилавках как молодая весенняя травка.
Желающие откушать этого заморского деликатеса и остаться в живых
доращивали их потом дома на окне до состояния легкой желтизны и с
умилением на лице хрустели в тесном семейном кругу, восхищаясь
удивительным вкусом и запахом. Появилось в продаже и другое чудо –
ананас, который по цене перевешивал черно-белый телевизор и был доступен
разве что представителям чуждой нам классовой прослойке рекитиров. Но не
о нем речь. Я как сын советских инженеров старался чтобы мне даже во сне
не виделись подобные роскошества, а родители, понимавшие это, однажды
летом, по большому блату и дабы восполнить мой витаминный запас
отправили меня в ЛТО. ЛТО - лагерь труда и отдыха. В этом лагере дети,
назовем их условно "отдыхающие" первую половину дня с 8 и до 13.00
работали на пользу колхозников, а вторую соответственно проводили в
праздном отдыхе, купании и общении полов под Технологию и ЭйсофБэйс.
Самым большим плюсом этого лагеря было то, что он располагался в городе
Геленджик на Черном море, а о втором плюсе я и хочу рассказать.
Представьте август, Краснодарский край, местный колхоз. Какая работа
была для них самой актуальной в это время года? Конечно, уборка урожая.
Представьте нас три десятка питерских пацанов и столько же девчонок,
которые вдоволь ели только клубнику да и то не всегда, какая работа для
нас была самая желанная. Естественно уборка урожая. И так два желания
сошлись.
Утром после завтрака мы всей толпой забились в старенький пазик (никто
не обижался, что мест хватило не всем, поскольку водила сказал, что стоя
ехать ни-ни, потому пришлось девочек брать на руки, оооо это была
отдельная история блаженства, поездка в старом пыльном автобусе по
кочкам краснодарья превратилась просто в наслаждение души и тела, одно
плохо, далеко нас не возили). Итак, учителя гордо объявили, что мы едем
собирать алычу (жаль, что не ананас, но тоже ничего) и что по
договоренности с директором колхоза, в саду мы можем трескать сей гибрид
сливы столько, сколько в нас влезет, но с собой выносить нельзя, до
собственно и не в чем, из одежды только футболка шорты и кепка (USA
California).
Но при прибытии на место нас ожидал жуткий облом. Местный бригадир
объявил, что алыча не доспела и тот кто съест хоть маленький кусочек
погибнет в страшных муках. Сам факт что собирали недозревшие ягоды нас
не только не удивил, а показался нормальным, вспомним бананы, но при этом
обидно было до слез. Глотая слюни и слезы, мы собирали эти ненавистные
ягоды и проклинали бригадира, а с ним и всю южную флору страшными
проклятиями. Через час двое не выдержали и съели по алычине, остальные
замерли в ожидании трагической развязки, девочки молча вздыхая, парни
прикидывая в уме где бы купить водки на поминки. Но прошло сорок минут и
ничего. Попробовали еще двое, потом еще двое, пока вся тусовка не
принялась уничтожать алычу со скоростью электрической соковыжималки.
Правда открылась. Жадные хохлы, чтобы сохранить урожай, обманули бедных
северных детей. В отместку мы съели в три раза больше чем могли. Вечером
было плохо. Но ничего, дискотека состоялась, только в туалет бегали чаще
обычного. Эта же история и с таким же результатом стала повторяться день
за днем. Утро-пазик-блаженство-сад-персики – алыча-слива-не дозрело не
жрать-жрем всем назло-вечер-туалет-девочки-дискотека. Со временем
организм стал привыкать и в туалет бегали все реже. Потом может быть
вообще перестали, если бы однажды утром не случилось это.
Мы свернули с привычной дороги на сливы и приехали туда - на виноград.
Нас встретила милая пожилая женщина, которая назвала нас деточки вместо
привычного оглоеды и очень настойчиво повторила по меньшей мере раз
пятьдесят, что виноград не дозрел, потому не жрать и не рвать, а
подвязывать лозу веревочками, кои нам и вручила. Хренушки тебе!!!
вспыхнуло в подростковом сознании, знаем мы ваши приколы. А раз нас
уговаривали не жрать виноград гораздо дольше и настойчивее чем обычно,
то значит деликатесность сего продукта куда больше и съесть его нужно
минимум втрое больше, чем какой-то там сливы. Одно не укладывалось в
голове - как эта милая бабушка может быть такой скотиной.
Вкус винограда мне показался излишне вязким и горьковатым. Серега
сказал, что это особый сорт – мурло и типа трескай и не порти аппетит
людям. Я не портил и ел как все. В лагерь мы ехали намного дольше
обычного и девочки на коленях уже никого не волновали, а скорее вызывали
определенные опасения. Мы даже не ехали, мы передвигались короткими
перебежками, по очереди отмечая путь следования автобуса производными
винного деликатеса, дабы навсегда пометить эту дорогу и больше никогда
туда не возвращаться. Девочкам вернувшимся оттуда молча уступали место,
на колени их брать никто не хотел. Мы жили одной мечтой - добраться до
корпуса и упасть на пьедестал зоны уединения, где каждый готов был
провести половину остатка жизни. На следующие три дня туалет стал самым
аншлаговым местом, он заменил море, дискотеки и все другие удовольствия.
На работу нас тоже не возили. А на четвертый день мы уехали в Питер. В
начале октября к нашей школе подъехала фура и загорелый мужик выгрузил
из нее пять ящиков винограда, сказал что бригадир просила передать
деточкам. Всем, даже мелким раздали по веточке за обедом, виноград был
золотистым, прозрачным и сладким, хотя не очень крупным. А я понял, что
даже если тебя наебали шесть раз подряд - это не значит, что нужно не
верить в седьмой.