Я родился в Ташкенте, в то время еще столице Узбекской ССР – братской
советской республики, и с тех пор прожил в нем чуть более 28 лет. Причем
десять из последних этих лет выпали на жизнь в совершенно новом,
независимом государстве – Республике Узбекистан. Причем новом лишь по
форме, по сути же том же, по крайней мере для русских. При этом добрую
половину этих лет я мечтал из Узбекистана уехать. Моя мечта получила
осуществление только летом 2001 года, когда мне наконец удалось продать
свою квартиру и купить билет на самолет Домодедовских авиалиний.
Хотя я являюсь русским человеком, вынужденным из-за этого покинуть
Узбекистан, я не могу вычеркнуть того, что со мной было, и плохого, и
хорошего. Мне хочется вспомнить свою жизнь в Узбекистане, но не потому,
что меня мучает ностальгия. Ностальгии нет как нет, наверное потому, что
уже нет того Ташкента и нет того Узбекистана, по которым можно было бы
скучать и мечтать. Я хочу вспомнить и рассказать, чтобы немного
приоткрыть завесу перед русскими, никогда не выезжавшими за пределы
России, о том, как жили такие же как они русские среди нерусских. Я хочу
рассказать об этой жизни, о надеждах и их рушении.
"Москва для всех, а Ташкент для узбеков"
Выведенное в заголовок неписаное правило известно всем, кто жил в
Узбекской ССР – и русским, и узбекам. Лично я узнал о нем довольно рано.
Было это в "застойные семидесятые", когда мне шел пятый год. Тогда была
еще жива моя бабушка – мамина мама. Можно сказать, что она была и моей
второй матерью: родители ходили на работу, а бабушка, пенсионерка,
сидела со мной дома. Впрочем, в прямом смысле "сидеть" ей приходилось
мало, так как большую часть времени отнимали заботы по дому. Среди
прочих обязанностей были прогулки с внуком на свежем воздухе. Одна из
таких прогулок врезалась мне в память на всю жизнь.
Был теплый летний день и мы сидели на скамейке возле нашей
четырехэтажки, в тени богатых листвой деревьев. Обычно летом в Ташкенте
очень жарко, но тот день не был особо знойным. Бабушка читала какой-то
журнал, а я теребил в руках какую-то игрушку и задавал ей бесчисленные,
по-детски глупые вопросы. Это был послеобеденный час, когда во дворе
безлюдно и тихо. Кроме нас и редких прохожих – никого. Вдруг из
соседнего подъезда послышалось стрекотание игрушечного автомата. На
улицу вышел пятилетний мальчик, которого звали Шавкатом. Он выбирал себе
воображаемые цели то тут, то там, нарушая тишину продолжительными
очередями. Подойдя к нам, он нацелился на меня и начал стрелять. Конечно
же, Шавкат играл, и ничем не мог мне повредить. Однако и по законам
детской игры он был не прав, так как стрелял в безоружного. А уж с точки
зрения взрослого и вовсе учился нехорошему. Поэтому моя бабушка
справедливо возмутилась: Шавкатик, как тебе не стыдно! В людей стрелять
нельзя. Он русский – в него можно! – неожиданно выдал Шавкат. А причем
тут русский или нерусский? – спросила бабушка. – Что плохого сделали
тебе русские? А пусть они едут в Россию! – не унимался маленький
поганец. Моя бабушка была ошарашена этой дерзостью и было видно, что ее
что-то держит, не дает разразиться в эмоциях, накричать на гаденыша или
же пригрозить ему. Попытка обратиться к голосу совести Шавката не
удалась – видать таковая у него отсутствовала. Тогда моя бабушка
обратилась к его разуму: Но ведь твой папа учился в Москве и его оттуда
никто не гнал, - сказала она тем же уверенным и спокойным голосом, что и
прежде. Хм... - ухмыльнулся Шавкат с презрением, - Ну и что, Москва для
всех, а Ташкент для узбеков.
На это у моей бабушки почему-то не нашлось контраргумента. А может она
просто не захотела с ним больше связываться. Тогда я впервые задался
вопросом: чем узбеки лучше русских? Почему такая несправедливость?
Почему в Москву может приехать каждый, кому заблагорассудится, а я
должен уезжать в Россию, хотя никогда там не был? И вообще, почему я
должен куда-то уезжать из Узбекистана, ведь я родился в Ташкенте?!
Позже я узнал, что представители нерусских национальностей были в СССР
на особом положении. Нас так и делили: на русских и националов. (Как
будто русские – это не национальность!) "Девочкам-националкам"
разрешалось носить в школу украшения. "Мужчинам-националам" разрешалось
ношение ножей – как части национального костюма. И всем "националам"
разрешалась набрать символическое количество баллов для поступления в
институт. Даже на вступление в партию, что давало больше возможностей
делать карьеру, было такое ограничение: принимать в первую очередь
рабочих и националов. Если же русский приезжал из республики поступать
на учебу в Москву, то ему зачастую говорилось: у нас разнарядка только
на националов, а вы возвращайтесь в республику – у вас там есть свои
университеты... И русским приходилось возвращаться: благо образование в
советское время было приблизительно на одном уровне по всему Союзу. По
крайней мере, в республиканских центрах оно было качественным. В Москву
же ехали в основном не за лучшими знаниями, а из-за престижа... Сейчас в
Москву тоже едут, только теперь из-за нужды. Причем не только русские,
но и те, кто их выгнал из бывших советских республик. И вновь
получается, что Москва для всех, а Ташкент – для узбеков.
остальные рассказы про Узбекистан:
http://conrad2001.narod.ru/russian/library/books/chilanzar/chilanzar.htm
про Азербайджан: