Жил-да-был, тьфу ты, он и щаз живет-поживает (привет, тебе, Федорыч!),
на небольшом-немаленьком предприятии ВПК в подстольном граде Питере
хороший человек Александр Федорович, попросту – Федорыч. Невысокий,
жилистый, лицо, как печеное яблоко, на вид – пропойца-пропойцей, хотя не
пьет. Хороший мужик, токарь, каких мало, но с детства хулиганище и
стебок. Особенно над молодыми любил приколоться. Сейчас-то он уже на
пенсии или вот-вот выйдет, а лет 10-15 назад был мущщиной ого-го – палец
в рот не клади, схрумкает, не поморщится, добавки попросит.
Был такой случай. Пришел в цех новенький то ли татарин, то ли с Кавказа,
парнище, имени его история не сохранила, да и не важно, здоровый, как
бык – токарный станок перед ним, как спичечный коробок рядом с танком
(если кто забыл, что такое спички – см. энциклопию, а вообще ими чудо
сотворяют – огонь добывают). Большой (шесть на восемь, восемь на семь),
человек, самомнение подстать. Как-то в разговоре обмолвился, что бабы
(девушки и женщины, прошу Вас, извините!) любят его за исключительные
размеры мужеского достоинства и, что, мол, не вам мужичкам-маломеркам с
ним, суперэкстрасексом, с ним тягаться!
Федорыч тут как тут, мол – покажи! А я тут усех знаю, рассужу по
справедливости. Штангенциркуль притащил на 1 метр, пошли, грит, в
туалет, там и измерим!
Парнище-то и повелся – пошли! Время обеда, мужики с интересом ждут
результатов научных исследований Федорыча, даже традиционное домино
забросили. Ждут-пождут...и тут дикий вопль огласил всю округу, даже с
улицы народ прибежал, мол, что случилось? Кого убили?
Да никого, просто Федорыч по дороге прихватил ветошку и окунул ее в
бочку с мазутом, а когда парнище оголил свое М-достоинство, возьми да и
ляпни этой ветошкой прямо по нему! Коль вырастил чегой-то, пользуйся, но
не хвастай, настоящим мужиком никогда считать не будут! Ляпнул Федорыч
ветошкой, и обратно к столу - бутерброд дожевывать!
Парнище - к раковине, достоинство отмывать, пыхтит, пенкой трет, мылом
мылит, а мазут штука коварная, не отмывается запростулечку! Народы из
столовой идут, дверь в умывальню открыта, поневоле заметишь такую
картинку маслом. В оконцовке все цеховые собрались на халявное
представление, включая и всех женщин. Парнище не смог пережить такое
унижение, уволился, уехал к папе с мамой.
Федорыч мужик классный, но многие не любили его за злые приколы, а
иногда мстя бывала страшной.
Федорыч лютой ненавистью ненавидит кефир – аллергия на него, весьма
своеобразная – медвежья болезнь, причем в острой форме, чуть не до
потери ориентации в прос(т)ранстве и... мгновенного действия.
Обидел он кого-то, зло и не по делу, чувак решил отомстить. Подменил во
время обеда у Федорыча пакет с молоком (помните, были в доперестроечные
времена пакеты в виде пирамиды Хеопса, только меньше?) на пакет с
кефиром! В пылу сражения в “козла” (за козла отвечу) несчастный Федорыч
от души отхлебнул кефирчику. Продукт кавказского происхождения (не иначе
чеченская диверсия!) возымел мгновенное действие на и без того
измученный жизнью организм нашего героя. Что там ураган, тайфун или
торнадо по сравнению с резким исчезновением из-за стола нашего всеми
любимого Федорыча! До конца смены он был изъят из обращения, как рубль
1960 года выпуска. На следующий день, люди говорят, Федорыч мыл пол в
цехе, правда, я не видел, потому не очень верю. Людская молва зла...
Последний случай произошел со мной. Злой дядька Федорыч решил проверить
на крутизну кого-нибудь из окружающих. Привезли ему на обработку
несколько нестандартных алюминиевых болванок. Прямо из кузницы, где их
со всем старанием отковали. Горячие они были, и большие, но не очень
тяжелые. Кило по пятнадцать, неудобные только. Слышу, зовет меня.
Подхожу, че, мол, надо? Подними, говорит, одной рукой, или слабо?
Трехлитровую банку с огурцами за дно одной рукой поднять пробовали?
Подвох-то я чую, только тупой, понять не могу, в чем. Цопаю ручонкой
болванку, чувствую, что она слегка тепленькая, держу на вытянутой руке,
жжет, мочи нет, но не ронять же! Лицо потеряю. Изззя. Федорыч в
недоумении, как же так, Мишка только что обжегся, вон до сих пор руку о
холодную станину успокаивает, а этот даже не поморщился! Остыла уже,
наверное. По доброте своей душевной он бережно так двумя руками – хвать
болванку! Вопль перекрыл грохот станков, жужжание ручных шлифмашинок у
слесарей и стук какого-то суперстанка. Пришлось Федорычу вступить в ряды
охлаждателей ладоней о железную станину. Невдомек ему, несчастному было,
что кончики пальцев у меня набиты так, что тычком дюймовую доску
прошибаю, болевой порог сильно занижен...
А так ничего дядька, хороший, дай Бог ему здоровья!
Жил-был на свете в курортном городке поменьше Питера, побольше Урюпинска
Ванька-Гроботес. Уникальный в своем роде человечище. Выпить за вечер без
ущерба для здоровья мог столько, что и четверым и за три дня не
усугубить.
Вспоминается такой случай: бригада наша за ударную работу по разгрузке
вагона с фанерой получила кроме премиальных 15-ти рубликов на брата еще
и поощрение от немало заинтересованного лица – начальника отдела
снабжения – ведро чистого медицинского. Его-его родного, спиртяшки!
Трудящиеся, в количестве 15-ти человек, возликовали и отрядили для
получения его, родного, Ивана Кобзаря – профорга, (Профорг – см. любой
Политический словарь выпуска до 1986г.) и вашего покорного слугу –
непьющего из принципа, потому надежного...По причине получения огненной
воды высшего качества было получено новое ведро, которое было вымыто со
всем тщанием, вытерто до блеска и отдано лично в руки профоргу. Весь
"гроботесный" участок провожал нас как на войну: с громкими, но
невнятными напутствиями, немногочисленные женщины порывались проводить
нас до заветного краника, но их не пускали – не женское это дело. До
краника, надо сказать, идти, нога за ногу, три минуты, обратно – чуть
подольше, груз как-никак ценный, упаси Боже пролить хоть каплю! Все были
в курсе, куда мы двинулись, кроме шестнадцатого члена бригады - Ваньки
Богатского – то ли на выезде был, то ли спал где-то, об этом история
умалчивает...
Получив спирт, идем мы с Кобзарем к родному участку, близенько уж
подошли, тут, откуда ни возьмись, появился... Ванька-Гроботес. Метров с
пятнадцати, потянув носом летний воздух, несказанно возбудился,
вздребезнулся и обходительной походочкой двинулся, никого и ничего не
замечая, прямиком к ведерку с вкусной водицей:
ИВАНЭТОЧТОУТЕБЯСПИРТДАЙХЛЕБНУТЬ!..
Профорг от такой наглости сначала впал в ступор, а потом, по широте
кавказской души, протянул ведерко Ваньке под самый нос! Я, как лицо
призванное охранять объект от прямого нападения, возразить не посмел, да
и интересно стало, сколько Ванька выпьет.
Вожделенное ведро было судорожно, но бережно обхвачено умелыми руками
Мастера. Лицо аккуратно погрузилось в жгучую жидкость по манеру римских
легионеров по самые уши. Далее были слышны только громкие глотки. Один.
Два. Три... На четвертом глотке профорг вышел из ступора, я в это время
уже валялся на земле в полнейшем изумлении и заходился в беззвучном
хохоте, не в силах издать хоть какой-нибудь звук. Ведро было успешно
вырвано из цепких лап Богатского на пятом глотке...
- Спасибо, братки, - на выдохе, с выпученными глазами, произнес Ванюша,
зажал пасть рукавом и помчался к ближайшему пожарному крану – запить.
Некоторую недостачу спирта – грамм 400-500 временно удалось списать на
известную жадность начальника отдела снабжения, но все открылось
следующим утром, когда ранние пташки пришли на работу и увидели
Ваньку-Гроботеса, повисшего лицом вниз поперек монтажного столика.
Сердобольные ребятки подняли спящего, напоили водичкой и по реакции
вновь опьяневшего организма Ваньки почти все поняли... Допрос профорга
дополнил недостающие пробелы в путаном рассказе Ваньки-Гроботеса, весь
участок содрогался от хохота с небольшими перерывами в течение недели,
потом история подзабылась под грузом новых происшествий...Истинная
правда! Клянусь!!