Прошлый Новый Год я провел с огоньком, причем в прямом смысле слова.
Отмечал праздник я у своих знакомых. Все развивалось по исконно русскому
сценарию - собрались, сели за стол, выпили-потанцевали,
выпили-поговорили о смысле жизни, выпили, выпили, выпили. Чтобы
разнообразить безудержное, но уже начинающее надоедать веселье, решили
выйти на улицу - позапускать китайские петарды. Я взял себе самую
большую петарду, на палке. Надо сказать, что ощущения праздника
настолько переполняло голову, что для других ощущений, как, например
ощущение опасности, место уже не было. Поэтому, запалив, петарду я,
вместо того, чтобы воткнуть ее в снег и залечь где-нибудь подальше, так
и оставил ее в руке. Петарда оказалась добротная и через несколько
секунд, издав легкий хлопок, она яркой стрелой улетела в небо. Все было
бы ничего, но прежде чем улететь, она обдала мою руку струей пламени
довольно внушительных размеров. Сначала я ничего не почувствовал и даже
успел рассмотреть руку, которая приобрела пепельный оттенок. Но уже
через мгновение острая боль стимулировала мое стремительное бегство с
улицы в квартиру, где я сунул руку под струю холодной воды. Боль не
утихла. Вечер был слегка скомкан. Однако анестезия из горячительных
напитков помогла мне дотянуть до утра. Приехав домой и взглянув на руку,
я ужаснулся. Вся верхняя часть правой кисти покрылась пузырями
нереальных размеров. Рука выглядела настолько колоритно, что я мог бы
обеспечить себя на всю жизнь, показывая ее где-нибудь в переходе.
Однако, посчитав, что здоровье дороже, я принял непопулярное для
русского человека решение - отправиться в травмапункт. Что и сделал на
следующее утро. Кто был в травмпункте 2 января, тот знает, что в этот
день он напоминает гудящий улей, настолько там многолюдно. Я, откровенно
говоря, сразу растерялся, причем даже не от количества людей, а от
характера травм, по сравнению с которым я выглядел абсолютным
здоровяком. Сломанные руки, ноги, пробитые головы, рваные раны туловища,
переломанные носы - вот лишь небольшая часть последствий новогоднего
праздника, которая предстала моим глазам. Передо мной к врачу завели
человека с вывихом обоих ног. Несмотря на полученные травмы, мужчина
занимал активную жизненную позицию и его разговор с врачом проходил,
мягко говоря, на повышенных тонах. Меня это удручало, потому что, как
известно, посещение врача, у которого испорчено настроение, равно
самоубийству.
Я начал лихорадочно обдумывать - как бы поднять врачам настроение, но
ничего придумать не успел, потому что пациента-скандалиста выпроводили
из кабинета, а меня соответственно туда пригласили. В кабинете сидели
врач, женщина бальзаковского возраста и медсестра, девчонка лет
семнадцати. По выражению лиц медиков, я понял, что предыдущий пациент
начисто лишил меня их сострадания. Равнодушно осмотрев мою руку, врач
вяло поинтересовалась, что со мной случилось. Решив, что настало время
повышать им настроение, я натянул на свою потрепанную физиономию широкую
улыбку и начал, еще не зная, чем закончу: “Вы знаете, был я в гостях на
Новый Год и там нас очень долго не приглашали к столу, я ужасно
проголодался, и когда наконец вынесли курицу спылу - сжару, я, не
дожидаясь пока она остынет, цап ее всей пятерней, ну и слегка обжегся».
«Гениальность» шутки заключалась в том, что обожжена у меня была
верхняя, внешняя часть кисти, которой я никак не мог «цапнуть» курицу.
Сознавая, какой чудовищный бред несу впопыхах, я в ужасе закрыл глаза,
ожидая, что меня сейчас отправят к врачу другого профиля. На мое
удивление, после некоторой паузы врач и медсестра залились звонким
смехом. Причем смеялись они долго и буквально до слез. Я обрадовался,
что попал на людей способных оценить даже такой, сомнительный, юмор.
Обстановка в кабинете потеплела. Мне аккуратно обработали и обмотали
бинтом руку, посоветовав, что с ней делать дальше. На прощанье врач,
пожелав мне крепкого здоровья, сказала: “Ну, будь теперь поосторожней с
горячей дичью... ». Не успел я понимающе хихикнуть, как она задумчиво
добавила: «Хотя мне так и осталось непонятно - по характеру ожога, вроде
должен был быть контакт с открытым огнем, а ты говоришь - о курицу
обжегся… Не-по-нят-но! ».
Буквально ошарашенный ее словами, я вышел из кабинета: «Так над чем же
они так долго смеялись?!!! Нет, женщина и в травмапункте - женщина. Не
понять ее, не понять! »