На флоте говорят так: человеком ты становишься лишь в одном случае,
когда падаешь за борт. Тому, кто плавает за бортом, оказывается
всевозможные знаки внимания и почести: вывешиваются особые флаги, даются
специальные команды по всем линиям трансляции, экстренно гововятся к
спуску плавсредства, медицинская служба и трюмная команда, как говорят,
ставятся на уши. Служба наблюдения пристально, до рези в глазах
вглядываются в поверхность моря в надежде увидеть то, что хоть
отдаленно напоминало бы того самого человека и в честь кого заварилась
такая каша. Так что, если хочешь непродолжительное время побывать
человеком на флоте - сигай за борт. И, если тебе повезет, то тебя даже
выловят. Если вода холодная, трюмные организуют долько для тебя
персонально горячий душ. Доктор нальет тебе стакан "шила" (спирта).
Переоденут тебя во все сухое и уложат в лазарет на несколько суток. И
эти несколько дней ты будешь героем дня.
Большой противолодочный корабль "Адмирал Макаров", покинув гостеприимную
Кубу, следовал в Кадисский залив. Вот уже справа, в дистанции примерно
70 миль прошли Азорские острова. До захода солнца оставалось часа три,
как вдруг кто-то с юта доложил дрожащим голосом: "Человек за бортом!"
Тотчас вахтенный офицер продублировал эту команду по всем видам
трансляции. Командир незамедлительно установил машинные телеграфы на
"Стоп" и пока машина отработала команду, корабль по инерции прошел
кабельтов восемь (это почти 1.5 км). В кильватерном следе этого самого
человека и след простыл. Но вот штурман, первый оправившись от шока, дал
рекомендацию на поиск. Корабль стал маневрировать, стараясь выйти в
расчетную точку падения. Но увы... человека там не оказалось. Подняли
вертолет. Тот покружил над местом, где ему приказали, и вернулся на
корабль. Командир вертолета майор Семкин с грустью доложил, что в том
месте, куда они летали, видели лишь стаю касаток, которые весело
резвились, видимо, с аппетитом поужинав нашим боцманенком (к этому
времени стало известно его имя). Это был молодой матрос Сорокин, весом
более центнера, которому старшина приказал помыть мусорный рукав. Тот
ничего лучшего не мог придумать, как 20 мм капроновым фалом, скользящей
петлей обвязать рукав. (Внешне рукав напоминает вентиляцинный воздуховод
с раструбом на конце, сечением примерно 400х400мм и длиною около 2-х
метров). Один конец фала закрепил намертво на леерах, а второй, для
верности, намотал на кулак. А каждый человек, тем более моряк,
работающий с такелажем, знает: пришел на корабль - прекрати накручивать
на себя любые концы, иначе тебе могут прийди "кранты". Причем ему это
было досконально известно. Но увлеченный своим замыслом - на скользящей
петле потравить железяку за борт так, чтобы она коснулась поверхности
воды и струей воды быстренько смоет с рукава все объекдки и рукав будет
как новенький. Но, как только рукав коснулся воды, сильнейшим рывком
тело матроса, вместе с намертво приваренной секцией леерого ограждения,
вырванного с палубы с "мясом", мелькнуло белой робой и исчезло в
кильватерной струе. И только потому, что рукав практически мгновенно
остановился в воде, Сорокина не переломило мощной кильватерной струей,
т.е. корабль успел отойти от него на безопасное расстояние. На палубе
остался только его один тропический, с круглыми дырочками, тапок 46
размера.
Солнце огромным рыжим диском уже приготовилось нырнуть в море, когда сам
командир корабля в бинокль увидел спасательный круг, брошенный всед за
боцманом в воду. Рядом с кругом заметили и человека, т.е. боцмана. Но
человеком он перестал быть и стал матросом Сорокиным сразу, как только
его грузное тело перекантовали на ют. Больше часа он проболтался в воде
со вторым тапком в руке. И, хотя температура воздуха была плюс 24
градуса, а воды плюс 19 градусов, "шила" боцману все же налили. Так, не
сугреву ради, а стресса снятия для. Помыли под горячим душем и, вскоре,
переодев во все сухое, доставили на мостик пред светлы очи команира
корабля:
- Ну что, крестник? А тапочек-то зачем с собой таскал?
- Размер у меня редкий, товарищ командир, 46-й, у снабженцев, я точно
знаю, больше нет. Да и имущество беречь надо. Но страху я натерпелся,
сил моих нет. Сперва, когда я нырнул, рукав потащил меня вниз, хорошо я
быстро распутал фал. Вынырнул, а корабль уже далеко. Потом смотрю,
поворачивает, понял - значит не бросили, значит ищут! Раз пять
проходили совсем рядом со мной, но все мимо. А когда корабль застопорил
ход, понял, что спасен. Вот только об одном прошу, товарищ командир,
переведите меня из боцманской команды, ну, хотя бы на камбуз младшим
коком, глаза мои не видели бы этой проклятущей воды.
Командир понимал - лукавит боцманенок, случаем пользуется, чтоб на
камбузе иметь прибавок к пайку по своим габаритам, и понимал, что при
его комплекции и росте, ему только там и место и дал "добро".
Со следующего дня маневр "Человек за бортом" стали отрабатывать по
нескольу раз на дню и до самого входа в Гибралтарский пролив и
отработали до полного автоматизма. Тогда же был разработан и отработан
новый маневр подъема человека из-за борта, позволивший в шесть раз
сократить время маневра. В дальнейшем этот способ неоднократно
применял, став командиром, старпом этого корабля, и всегда успешно...