1987 или 1988 г. В Союзе свирепствует перестройка. Кушать уже почти
нечего, выпить тем более. Москва. Калужско-Рижская ветка метро. Время –
около 10 - и вечера. Вагон. Граждан мало.
В вагон заходят два парня лет по 30 –ть, крепкие, плечистые. Одеты,
прямо скажу, не от Кардена и даже не от Можайского швейного объединения,
а даже наоборот, где-то неопрятно и замуслякано. Приходит на память
спецодежда грузчиков хладо- или мясокомбината; не хватает только
брезентового фартука. От них исходит ни с чем не сравнимый сладковатый
аромат баранины (подрабатывал, будучи студентом, так что знаю). В те
времена бомжей в метро почему-то не было и поэтому эти колоритные, не
обезображенные манерами высшего общества и специфически пахнущие
джентльмены производят на всех присутствующих в вагоне граждан должное
впечатление. Джентльмены громко и витиевато разговаривают, вставляя
истинно русские слова и выражения. Галантно усевшись на свободные места,
продолжают что-то обсуждать с энтузиазмом и азартом. По их поведению
видно, что ребята сегодня при деньгах и уже успели осчастливить себя
добровольным употреблением не только безалкогольных напитков. Но
проходит немного времени, и ребята расслабляются, речь их утихает, и они
где-то даже засыпают.
Вдруг на очередной станции с шумом в вагон вкатывается группа молодых
людей, человек 8 –10, как оказалось французов. Французы возбуждены,
очень громко говорят, даже кричат, смеются, размахивают руками и другими
конечностями, в общем, ведут себя очень неприлично, не в рамках
общепринятых в нашем родном социалистическом вагоне норм поведения, тем
более еще и лопочут на непонятном всем языке и это оскорбляет! Видно,
данное поведение шумной компании также сильно задевает наших двух спящих
джентльменов, и самые лучшие их чувства к французам как гуманизм –
интернационализм сменяются на патриотизм – глумилизм (от слова –
глумиться, прим. автора).
Ребята открывают глаза и с удивлением таращутся на французов. Удивление
медленно перерастает в цинизм и они с неподдельным интересом начинают
негромко что-то между собой обсуждать. И вот, похоже, план готов. Надо
заметить, что у них с собой был достаточно большой непрозрачный пакет.
Первый достает из пакета 1,75 литровую бутылку "Столичной" в экспортном
исполнении, содержимое которой уменьшено на количество, адекватное
настроению и поведению ребят. Парень с бутылкой свободной рукой
дотягивается до ближайшего лягушатника и с остервенением несколько раз
дергает его рукав. Такое вызывающее на ответные действия начало возымело
должное внимание. Группа молодых людей тут же утихомиривается и как по
команде поворачивается к ребятам.
Дальнейшие события происходят во время затянувшейся остановки поезда,
так что всем зрителям, находившимся в партере, все видно и слышно
великолепно.
- Ну что, рожи французские, слабо выпить с нами за дружбу и мир во всем
мире? – говорит первый и протягивает бутылку с вызывающим видом. Группа
подавлено молчит.
- Значит слабо, так смотрите, как надо! – и начинает вливать в себя из
горлышка живительную влагу с жадностью путника после многодневного
скитания по пустыне без воды. Французы просто ошарашены. Наши мужики
смотрят на происходящее взглядом затаенной зависти. Женщины, наши
любимые женщины, которые дома устраивают скандалы, когда вы приходите с
цветами и водкой, смотрят на происходящее с видом гордости и восхищения:
- А наши мужики лучше всех!
Второй парень, переняв эстафетную бутылку, с видом блаженства
проделывает такие же незамысловатые глотательные движения. Французы
раздавлены. Но это еще не все!
Крякнув от удовольствия, второй извлекает из пакета жестяную
полукилограммовую банку черной икры! Я не знаю, кому в подарок она
предназначалась, но, думаю, ребята потом были прощены, так как в тот
момент они сражались на поле брани против распоясавшихся
империалистических супостатов, а это стоило таких жертв. Банка
открывается, и парни попеременно пригоршней зачерпывают черную икру и
смачно закусывают.
Все, победа! Французы полностью разбиты. Они бледны, их глаза полны
слез, их взгляды потуплены. Они как тени молча выходят на станции ВДНХ и
мелким гуськом семенят по платформе. В вагоне раздается восторженный
возглас всех присутствующих – УРА!!!
Это действительно было.
Петруха.