АКАДЕМИЯ РОДНАЯ
ПОВЕСТЬ
(Продолжение, начало см. 6-го февраля)
ПРОЛЕТ ЖОПЫ
Вот и закончился первый семестр, подошла сессия. Первые экзамены – ох и
страшно! Ну кто не помнит свою собственную персональную ритуализацию
страха перед экзаменом? Особенно, если учишься ответственно и
рассматриваешь каждую оценку на сессии, как некую ступенечку к чему-то
бОльшему, называемому "будущим", "карьерой", "успехом" и т. д. В
советское время, когда финансовые возможности граждан были более-менее
равными, такая "мелочь" как хороший диплом играла весьма важную роль.
Соответственно и страх перед сессией был на порядок выше.
Давайте чуть вспомним психологию – страх, это топливо процесса
вытеснения, то бишь забывания травмирующего момента. А если
"травмирующий момент" есть предстоящий экзамен? Трояк – и прощай мечта о
красном дипломе! Ну как такое "вытеснить"? Значит нет полноценного
невроза, но реакция уже вполне невротическая – надо этот страх
ритуализировать. На индивидуальном уровне просто – кто-то глотает
ноотропил с полививитаминами и сиднокарбом (типа от таблеток хочет умным
стать на уровне нейрохимии), кто-то концентрацию трентала с аспирином в
крови всю сессию поддерживает (и такие уникумы были – мозговой кровоток
улучшали), кто-то медный пятак в носок под левую пятку подкладывает, ну
а кто-то просто за день до экзамена в Лавру или какой-другой собор идет
полтинную свечу перед иконой Миколы Угодника-Чудотворца ставить (дает
церкви 50 копеек будучи 100%-ным атеистом). Да разве все перечислишь?
При этом любой коллективный культовый ритуал освобождает от щемящей
тревожности куда эффективней! Вот и родилась традиция.
Первое упоминание о "Жопе" относят еще ко временам Императорской
Медико-Хирургической Академии 19-го века. Якобы перед экзаменом по
Нормальной Анатомии их высокблагородия завели привычку до полуночи
оставаться в анатомическом театре (черт, во какое солидное было название
для наших трупопотрошилок). Там стояли здоровые напольные часы с боем.
Персонал Кафедры и профессура давно по домам спят, во всем
Морфологическом Корпусе только пьяные сторожа и дрожащие перед экзаменом
слушатели. Ну и трупы, разумеется, но этим вроде как все равно. Так вот
на двенадцатом ударе кафедральных часов все дворянско-аристократские
сынки разом забывали свое благородное происхождение, приличное
воспитание и культурные манеры и во всю глотку орали: "Жооо-пааа!!! ".
Этот коллективный вопль, от которого проезжающие мимо извозчики пускали
лошадей в галоп и быстро крестились, якобы гарантировал успешный экзамен
на завтра. Точнее уже на сегодня, так как с "Жопы" этот трудный денек и
начинался. При этом естественно понималось, что за великим категорийным
метафизическим понятием стоит сам предмет Нормальной Анатомии. Ну а
экзамен по этому предмету, сами знаете – жопа.
Что было с "Жопой" в Октябрьскую Революцию и довоенные годы я не знаю и
врать не буду. Тема открыта и все еще ждет своего исследователя в
области Истории Военной Медицины. Взялся бы кто, хотя бы на уровне
курсантских тезисов для ежегодной конференции.
Доподлинно известно из абсолютно надежных источников, что "Жопа"
расцвела в 1950-х, а создание Третьего Авиационного Факультета
трансформировало просто "Жопу" в "Пролет Жопы". Золотым периодом
"Пролета Жопы" безусловно являются 60-е годы 20-го века. В начале 80-х в
бытность рядового курсанта, мне выпало наслушаться занимательнейших
свидетельств очевидцев в генеральских лампасах и полковничьих погонах,
когда старперы предыдущих поколений съезжались в родную Академию на
"четвертак после выпуска". В 70-х годах случилось одно событие, заметно
ослабившее традицию. Было построено отдельное здание общежития Второго
Факультета и произошло отселение краснопогонников из "Пентагона" -
здоровущей общаги, по форме напоминающей знаменитый американский военный
департамент. "Пролет Жопы" требовал массовости, и географическая
разбивка мероприятия пагубно сказалась на его маштабности. С этой поры
отблески былой "Жопы" по-настоящему можно было наблюдать только во
внутреннем дворе "Пентагона", где были задействованы силы Третьего и
Четвертого факультетов – летчиков и моряков. У сухопутчиков зрелище было
намного тусклее, хотя для неподготовленного тоже выглядело достаточно
грандиозным.
В отличие от остальных краснопогонников, первый курс Второго Факультета
все еще обитал в "Пентагоне". Вход туда был отдельный, но окна казармы
выходили на внутренний двор, поэтому я мог своими глазами наблюдать
настоящий ритуал "Пролета Жопы" зимой на своей самой первой сессии.
Правда первокашки в этом ритуале мало участвовали – эта академическая
святыня всецело была посвящена вторым курсам.
Зимняя сессия на втором курсе самая короткая, но весьма тяжелая – так
называемый "Кирпич". "Кирпичом" именовалось очень неблагоприятное
сочетание двух наук – Нормальной Анатомии и Гистологии, науки о тканях.
Если "Кирпич" выпадал в виде двух простых занятий в один день, то можно
было не сомневаться, что на одно из них придешь неподготовленным.
Выучить одновременно Гисту и Анатомию было крайне трудно. Ну а в сессию
деваться некуда – "Кирпич" сдавали все. И все через "Жопу", хотя
некоторым все равно на экзамене была жопа.
Так вот, перед первым экзаменом "Кирпича" тайком для ритуала "Жопы"
оповещался всякий слушатель Академии вне зависимости от курса. Даже если
ты шестикурсник, давным-давно забывший анатомию, отказаться от поддержки
вторых курсов, кому это удовольствие только грозило, считалось опасным
западло. На астральном и трансцендентальном уровнях всякие боги,
архетипы и эгрегорные силы такого негодяя-отказника наверняка должны
были страшно покарать – ну хоть на Госах засыпать или распределить на
Новую Землю. Народ боялся, и поэтому в первой части ритуала участвовали
все. Массовость делало мероприятие безопасным – ни один патруль или там
дежурный по Академии ничего не могут сделать. Ритуал считался настолько
священным, что для короткого сакрального участия в нем на факультеты
приезжали все женатики и ленинградцы, живущие дома.
В те давние советские времена обязательным пунктом массового агитпропа
было наличие проволочного радио в любом жилом помещении. Казармы были
исключением лишь в том смысле, что там было несколько радио на одно
помещение. Советский день начинался и заканчивался на протяжении
десятилетий на удивление одинаково для всех жителей СССР. Утром и в
полночь радио начинало звенеть боем Кремлевских Курантов. Прозвенев с
полминуты, без шести секунд шесть утра и без двенадцати секунд
двенадцать ночи Куранты переходили на единичный бой какого-то здорового
колокола с точным секундным интервалом. Шестой удар утром и двенадцатый
вечером означали начало и конец каждого дня. После последнего удара
начинался Гимн Советского Союза, а после гимна – или мертвая ночная
тишина, или наоборот, утренняя радиопередача.
В назначенную полночь надо было содрать наклеенную бумагу с оконных
щелей и широко открыть окно. Затем надо было врубить радио на всю
громкость. Когда Кремлевские Куранты начинали свою мелодичную заставку
надо было орать, что есть мочи через раскрытое окно в зимнюю ночь. Все
зависело от того какой экзамен надо было сдавать. Например мы,
первокурсники, орали "химия – жопа", а шестикурсники, что "ОТМС или там
инфекционные болезни – жопа". ОТМС это организация и тактика медицинской
службы. Мы-то еще и слов таких не знали, но кричали вместе со всеми.
Крик должен был быть личным, насущным и исходить из души, хоть и через
голосовые связки. Громкость крика должна была быть максимальной, а
переход в истошный визг, срыв на фальцет или иные тембро-частотные
вариации были крайне желательны.
Но вот после колокольной заставки Куранты начинают свой секундный бой.
На каждый удар необходимо было скандировать одно лишь слово: "Жо-па!!! "
Когда пара тысяч глоток в тихую морозную полночь заснувшего Ленинграда
орут "Жопа", то зрелище и слышище почище парада Победы. Пробит
последний, двенадцатый удар и раздается первый аккорд Советского Гимна.
В этот момент все орут одну короткую фразу: "Жопа пролетела! ", после
чего надо вырубить свет и стать по стойке смирно. Наиболее суеверные
накрывали голову подушкой, чтобы пролетающая в ночи страшная Жопа их не
зацепила. Во внезапно наступившей тишине гордо звучит Гимн Советского
Союза. По окончании гимна ритуал считался законченным, можно было
включать свет и продолжать подготовку к экзаменам. На следующий день
добрая четверть курсантов отвечала на экзаменах заметно охрипшими
голосами.
Для второкурсников же ритуал имел продолжение, и эту часть "Пролета
Жопы" уже по-праву можно назвать настоящим праздником. Все остальные
являлись только зрителями, хотя и простое наблюдение было занятием
небезопасным для здоровья – можно было запросто получить
черепно-мозговую травму. После сдачи "Кирпича", вторые курсы дружно
выходили подкупить спиртных напитков. Эта часть программы была не просто
обыденным обмыванием последнего экзамена, а непременным условием второго
акта "Пролетевшей Жопы". Сразу после всяких обязательных построений
необходимо было начинать бухать. В этот особый день предпочтение
отдавалось не водке и коньяку, а как ни странно сухим винам и пиву.
Делалось это по одной простой причине – необходимо было к полуночи
собрать как можно больше пустых бутылок для "Вечернего Звона".
Как только Куранты начинали бить свой перезвон, второкурсники открывали
окна и во всю глотку орали кто во что горазд что-нибудь морфологическое
или курсантско-медицинское. Например можно было в пафосном и алкогольном
угарах декламировать стишок: "Как на Lamina cribrosa поселился Crista
galle, перед ним Foramen cаеcum, сзади Os sphenoidale! ", или "Lingua
latina non Penis canina! ", или "Musculus sternocleidomastoideus",
"Ligamentum calcanooccipitalis, Nervus linguavaginalis" и т. д.
Популярны были и лозунги типа "Анатомию сдали – можем влюбиться, Фарму
сдадим – сможем жениться! ", "Три года – крематорий. Три года –
санаторий. Ура! Экватор крематория!!! " и тому подобные мудрые
изречения. Но вот Куранты начинают бой по секундам. На каждую секунду
необходимо было в окно выбрасывать пустые бутылки. Бутылки падали и
громко разбивались об асфальт под окнами. Этот замечательный эффект и
назывался "Вечерним Звоном". И именно "Вечерний Звон" мог быть череповат
травмой головы стороннего наблюдателя.
Но вот и отгремели двенадцать салютных залпов. И тут начиналось самое
страшное – "Казнь Черепа", "Похороны Тонкова", и "Обсыкание
Синельникова". Нам на каждое отделение в обязаловку надо было за курс
Анатомии общипать три мацерированных в щелоке человечьих головы под
черепА. После этого любому можно было взять себе одну "вареную" голову и
сделать череп уже в личную собственность. А что, дело проще пареной репы
– требуется только анатомический пинцет для щипки, да кусок проволоки,
чтобы мозги выскребать, плюс терпение, и страшная вареная человеческая
голова с отстающими ошметками превращается в красивый, блестящий, чистый
череп. Так вот на курс (а иногда и на взвод) делался Жертвенный Череп.
Лицо, схватившее "банан" по Анатомии, или же наоборот, умник, схвативший
"автомат" по сей науке назначалось в верховные жрецы. Задачей жреца было
шмякнуть осточертевший череп об асфальт перед входом на Факультет, ну а
остальным оставалось только дробить в крошку осколки кованными
каблуками. Такое вот культовое служение в виде проявления прямой
агрессии к сидящему в печенках объекту.
"Похороны Тонкова" состояли в том, что изыскивался старый учебник по
Нормальной Анатомии под редакцией Тонкова. На каждом курсе находилось с
десяток таких учебников – из-за ветхости их отказывались принимать назад
в библиотеку. Это было западло, так как приходилось платить тройную цену
в виде штрафа. Так вот эту старую макулатуру надо было хором закопать в
сугробах внутреннего двора. Профессор Тонков был родом из Кафедры
Нормальной Анатомии ВМА, поэтому на его похоронах вольности и
оскорбления не допускались.
А с трехтомным "Атласом Человеческого Тела", под редакцией Синельникова
дело обстояло несколько сложнее. Не только потому, что профессор
Синельников не "академик", и соответственно любое глумление над ним
приемлемо, но и дело в том, что "синельниковы" были сравнительно новые.
Если не удавалось найти экземпляры, пригодные для жертвоприношения, то
тогда перед экзекуцией эти здоровенные книги завертывались в
полиэтиленовые мешки, а после казни извлекались оттуда и неслись в
библиотеку. Хотя настоящих ценителей "Пролетевшей Жопы" такой вариант не
устраивал – в реале "Синельников" должен быть насквозь пропитан мочей и
превратиться в желтую глыбу льда, которую утром наряд брезгливо выкинет
на помойку. Но судя по тому, что многие атласы имели характерный запах,
многоразово-челночный вариант Shuttle-Sinelnikoff практиковался весьма
часто.
Итак отгремел последний залп "Вечернего Звона". Толпа второкурсников с
победным кличем "Жопа пролетела!!! " вываливается из дверей Факультета.
Клич уже означает не летящую над головой страшную жопу, а жопу уже не
опасную – благополучно пролетевшую. Форма одежды каждого курсанта строго
символична и традиционно регламентирована. Молодые люди одеты в сапоги
или морские прогары (портянки и носки допускаются) и белую простынь,
символизирующую мертвецкий саван и трупную накидку. Больше ничего
одевать нельзя. Анатомия – это наука красоты нагого тела. Вот нагота
участников и символизирует надоевшие до рвоты трупы. Мороз крепок,
поэтому действия голых курсантов весьма быстры. Мгновенно крошится череп
с победным криком "жопа пролетела", затем с тем же криком погребаются
"тонковы", а "синельниковы" пока просто бросаются на снег. Затем толпа,
скандируя вечное "жопа пролетела", оббегает по периметру внутренний двор
"Пентагона" от одного до трех раз (зависит от стойкости каждого
участника и крепости мороза в эту ночь). Пробежав круги голому на
морозе, да еще после пива и вина, очень хочется писать (гиперволюмарная
и холодовая стимуляция диуреза), тут все и мочатся на надоевшего
"Синельникова". При этом деяние совершается под величественные звуки
Гимна Советского Союза, льющегося из раскрытых окон. Все, ритуал
окончен. Все забегают на курс догуливать или спать – завтра начинается
зимний отпуск. "Кирпич" сдан, жопа пролетела, можно ехать домой.
В современной России крепчает строительство капитализма. Мир капитала,
как известно из социальной психологии, усиливает индивидуалистические
тенденции в развитии каждой личности. Исходя из этих посылок, можно
предположить, что побуждающий мотив для столь ярко выраженного ритуала
сублимации коллективного эго будет слабеть. Традиция может претерпеть
существенные изменения, а то и просто погибнуть, как нежизнеспособный в
сегодняшней действительности реликт.
Но как бы там ни было: ЖО-ПА! ЖО-ПА! ЖО-ПА! ЖОПА ПРОЛЕТЕЛА!!!
****
Продолжение повести будет завтра. Постов в 15 уложусь.
http://zhurnal.lib.ru/l/lomachinskij_a_a/