Санчасть всегда была для лечтиков выходом в другой мир.
Не потусторонний, хотя и такое бывало…
В другие миры…
Все зависило от расположения звезд и таблицы полетов.
Это был или выход в воздушный океан, через предполетный медосмотр - в
голубое небо.
Или через болезнь и освобождение от службы - в спокойный мир домашних
тапочек, телевизора и пива. Минимум на три дня.
Кроме того иногда санчасть давала пропуск и в полу-миры. Например,
освобождение от строевой или физической подготовки. Ты вроде бы со
всеми, на службе, сдаешь контрольную проверку, но только присутствуешь
при этом, потому как - оба-на - вот она, справочка-пропуск-освобождение!
И трогать меня не моги, гад проверяющий! Я лучше в сторонке постою,
покурю, дыхание восстановлю, а то мне переход из столовой до плаца
очень-но чижало дался, понял!? …
Поэтому с санчастью всегда надо было дружить.
В санчасти и у всех ее служащих всегда были исправны телевизоры и
радиоприемники. Не было проблем с часами, телефонами, обогревателями и
другой бытовой техникой. Все автомобили - с пол-оборота в любой мороз.
Лучший стол в летной столовой. Бензин и солярка. Летное обмундирование.
Почет и уважение.
Про алкоголь я вообще молчу…
Тут, конечно, тоже свои правила были. Не попрется же простой прапор к
начмеду - майору Арботько - с бутылкой, дай, мол, Иваныч, освобождение
от службы на три дня, а то так поясницу схватило, что всю картошку в
селе выкопать надо. Все согласно купленным билетам, кто на что учился -
прапора к фельдшарам-прапорщикам с самогонкой, младшие офицеры - к
хирургу Ахмаду со спиртом, старшие - к начмеду с коньяком.
Правда, все равно в конце-концов все справки приходили к начмеду на
подпись. Но ворон ворону глаз не ампутирует… И обычно Арботько
подписывал справки коллег сразу, читая их лишь из литературного
интереса: класно здесь Ахмад залудил! А здесь слабовато, стиль не
выдержан, стилистика хромает… А вот это надо запомнить, пригодится!
Но все это до особого случая. Особый случай наступал по рекомендации
командира полка, обычно перед итоговой проверкой или учениями.
И тогда, при появлении очередного просителя-заболевшего, если только он
был не при смерти, мог самостоятельно передвигаться и дышал без аппарата
искусственного дыхания, начмед, вздыхая, доставал ключи от сейфа.
«Я на самом деле болен, товарищ майор! » - просил пощады пришедший,
сжимая в кулаке клаптик бумаги с надписью «Нуждается в освобождении…»
«А здоровых вообще нет, есть необследованные…» - отвечал майор, открывая
сейф.
«У меня гайморит! » - с надеждой продолжал проситель.
«А у меня гемморой…» - парировал начмед, погружаясь с головой в сейф.
«Но у меня справка! » - в отчаянии кричал гайморитчик.
«Какая справка? » - с неожиданным интересом говорил Арботько, выныривая
из сейфа.
«Вот… От фельдшара Непейпиво… Нуждаюсь в освобождении…»
«Разве ЭТО справка?! »
«Конечно, смотрите, Владимир Иванович, вот печать, вот подпись, все на
месте…»
«Нет, ЭТО - не справка! Вот ЭТО - справка!!! » - говорил геммороидальный
майор и показывал посетителю бумагу, только что вытащенную им из сейфа.
Да… Я видел эту бумагу. И скажу вам честно - это действительно была
СПРАВКА.
Судите сами.
Центральный Военный Госпиталь МО СССР
Г. Москва
СПРАВКА
Настоящая справка выдана майору Арботько Владимиру Ивановичу. В
результате стационарного обследования в условиях госпиталя было
выявлено, что майор Арботько В. И. находится на 14 (четырнадцатом)
месяце беременности и нуждается в освобождении от исполнения служебных
обязанностей, строевой и физической подготовки сроком на 2 (два) года.
Рекомендованый способ передвижения - автотранспорт, максимально
допустимый поднимаемый вес - 1 (одна) рюмка.
Разрешается переходить улицу на красный свет, посещать женскую баню,
заплывать за буйки, стоять под стрелой и бесплатно слушать паровозный
гудок.
Справка действует на всей территории СССР.
Печать Начальник ЦВГ МО СССР
дата Генерал-майор Иванов
Добавлю, что справка была самой что ни на есть настоящей, с угловым
штампом, гербовой печатью и подписью. А секрет получения этой справки
Иваныч хранил от всех, хотя мы догадывались, что получил он ее на сборах
начмедов в Москве. Но как и какой ценой никто не знал…
Сравнив это творение со своим клаптиком, гайморитчик понимал всю
бесперпективность своих притязаний и немедленно линял из кабинета
начмеда, делая вывод, что от строевой не отвертеться… Увы…
В. Х.