Желание летать в той или иной степени присуще всем. Медленное падение с
привязанной сверху тряпкой ассоциируется в первую очередь именно с этой
нереализованной мечтой, а посему прыгнуть с парашютом тоже хотят все –
готовность совершить сие действие обратно пропорционально боязни высоты.
Но даже отпетые высотофобы с грустью признают, что «я бы непременно и с
превеликим, но…».
Существует и другая категория – те, кто очень хочет, но считает, что это
достаточно сложно организовать, надо слишком долго ждать, опять же –
курсы… Все это не так – на сегодняшний день прыгнуть с парашютом
равносильно поездке в парк аттракционов. Разница разве что в удаленности
этого «аттракциона» и его стоимости. Хотя стоимость прыжка на разных
аэродромах колеблется в пределах тысячи (в зависимости от удаленности
аэродрома от города) – что, в общем, не запредельно.
Первая сложность, с которой пришлось столкнуться – встать пришлось очень
рано (под прыжок был выделен выходной, а все, что происходит в выходные
раньше 10 утра, для меня очень рано). В принципе, прыжки происходят в
течении всего дня (при летной погоде), но запись на очередь происходит с
утра – мы подъехали к одиннадцати, а успели записаться только на третий
вылет. Если учесть, что на каждый заход выходило часа по два, то не
сложно подсчитать сколько времени ушло на ожидание минуты счастья.
Ожидание скрасили шашлык и непосредственность юной девчушки, приехавшей
со своими родителями-экстрималами, но здорово подпортили комары. Зудящие
твари плодились в окрестных лесах и старых покрышках, в бесчисленном
количестве валяющихся на аэродроме – после дождя в них скапливалась
вода. Из-за ветра жара почти не ощущалась, но под конец дня сгорели все.
В четыре часа дня приближение счастья материализовалось в виде
пропыленного человека со списком, позвавшим нас на инструктаж к третьему
вылету. Кроме нашей четверки группу составляли уголовного вида юноши,
нервно похохатывающие и обменивающиеся короткими нецензурными репликами.
Нас собрали вокруг ржавого турника с подвешенным к нему парашютом,
засунули в болтающиеся лямки одного из страждущих, выдернули из-под него
табуретку и инструктор скучным голосом забормотал премудрости
парашютного спорта, изредка тыкая пальцем в экспонат. Под его бормотание
экспонат закатил глаза и обмяк – видимо, кровушка оттекла к ногам.
Взволнованные друзья с криками «Юрк… ты эта… чего эта…» вытащили
человека из парашюта и привели его в чувство. Юра прыгать передумал.
В ослабленном составе мы потянулись на раздачу парашютов. Происходящее и
правда напоминало подготовку к аттракциону – на нас натягивали тяжелые
мешки, запихивали, привязывали, защелкивали… Парашюты выглядели как
вещмешки беженцев из стран третьего мира. Инструктор весело сообщил, что
эти непритязательного вида мешочки с тряпьем старше нас всех вместе
взятых. После полной экипировки появилось более-менее удобно стоять было
только согнувшись и уперев руки в колени. Надежность крепления зависело
от того, насколько сильно впивались лямки парашюта между ног. Это
отвлекало от предстоящего, поэтому особо никто не нервничал. Напоследок
нас еще разок проверили – оказалось, что мне не досталось что-то важное
под названием «фиксатор для запасного парашюта». Мне куда-то воткнули
проволоку с привязанной веревочкой и под бодрое «Первый, второй, третий,
четвертый – пошел! Первый, второй, третий, четвертый – пошел!.. »
направили к самолету. Меня, почему-то, не посчитали, но я покорно
двинулся следом за остальными.
Самолет приветливо встретил нас плохо замазанными выбоинами в борту. По
виду он вполне годился нашим парашютам в дедушки. При взлете он издавал
надсадно-рычащие хрипы, а при посадке казалось, что консервная банка
страдает метеоризмом. Когда мы забились внутрь и уселись в две шеренги
друг напротив друга, инструктор еле протискивался между нашими
сдвинутыми коленями. Он с грустью смотрел на наши болезненные улыбки и
просил ничего не делать без его команды. Потом открыл дверь (!) самолета
и, высунувшись наполовину, принялся с интересом наблюдать за
проплывающим внизу пейзажем. Я сидел к открытой двери ближе всех, так
как прыгать мне предстояло первым. Вспомните ситуацию, когда дверь в
автобусе почему-то не закрывается, и возникает ощущение неуютности от
опасения скатиться с подножки – а теперь представьте, что автобус парит
в нескольких сотнях метров над землей! Я с тоской косился на крошечные
домики и квадратики полей, а под ногами заваливалось покрытое заклепками
дно – самолет набирал высоту. О том, что скоро надо будет шагать наружу,
я старался сильно не задумываться.
Раздался тоскливый сигнал, напоминающий крик черепахи в брачный период.
Инструктор велел мне приготовиться. Я встал в проеме, ощущая нарастающую
панику. Мы были на высоте 1200 метров… Невидимая черепаха разразилась
новым стоном. Инструктор по-отечески положил мне руку на плечо и сказал:
«Пошел». И я пошел.
Жутко. Жутко до невозможности. Я стремительно летел вниз, болтаясь, как
марионетка на последней ниточке, и ждал «динамический рывок»,
долженствующий оповестить мою исстрадавшуюся душу о том, что парашют
соизволил раскрыться. Прошла пара-другая вечностей, и…
Наступило счастье. Мир остановился. Самолет умчался дальше, исторгнув
еще несколько парашютистов, и стало очень тихо. Я не падал – я висел в
фантастической тишине, переполняемый восторгом и благоговением. Чувства
рвались наружу. Хотелось заорать, задрыгать ногами. Поделиться своим
счастьем со всем окружающим миром!!! Чуть дальше мои собратья по
идиотизму исступленно матерились, захлебываясь от переполнявшей их
радости…
Тем временем земля медленно надвигалась. Под ногами проплывало поле, и
приближался лес. Вспомнились слова инструктора о том, что приземляться
на лес не очень хорошо – вроде даже опасно. Я попробовал подергать за
стропы, долженствующие управлять парашютом, на что тот прореагировал
заваливанием на бок. После нескольких бесплодных попыток я бросил это
занятие (потом я вспомнил, что стропы надо было тянуть резко вниз – до
упора, но в тот момент инструктаж выветрился абсолютно). Страха не было
– сверху лес казался декоративной клумбой с зелеными пушистыми кустиками
деревьев. Была только досада – все приземляются как люди, и только у
меня все как обычно. Вытянув ноги вперед, я сделал, как учили – скрестил
руки на груди венами к себе… Неожиданно земля резко рванула мне
навстречу, а лес обнажился сухими ветками со множеством сучьев. Меня с
размаху кинуло на толстую ветку – мне удалось за нее зацепиться. Сухое
дерево треснуло, и я продолжил падение в режиме Винни-Пуха с лопнувшим
шариком – попутно собирая все более-менее толстые ветки. Сука-парашют,
вместо того, чтобы смягчить мое падение, цепляясь за верхушки деревьев,
сложился использованной контрацепцией и со свистом летел следом.
Приземлился я на пятую точку. Вздохнув, прислушался к ощущениям –
перебитая мышца предплечья, слегка разбитый нос и пучок мелких царапин –
я жив и здоров. И я прыгнул с парашютом! :)
Инструктора нашли меня минут через двадцать. Мой парашют все-таки
умудрился запутаться в паре метров над землей, и снять его в одиночку у
меня не получалось. Неподалеку метрах в тридцати над землей висел мой
собрат по несчастью – тоже, кстати, Дима и тоже прыгнувший в первый раз.
Ему удалось зацепиться за березу. Собственно, помощи он мог и не ждать,
так как слезать ему все равно пришлось самостоятельно. Если бы нас нашли
чуть позже, то «спасать» было бы уже нечего – комары в лесу просто
ошалели от внезапно свалившегося счастья. Я удивляюсь, как они Димку с
дерева не стащили.
Потом была переправа через речку, шутки инструкторов. Я испытал какое-то
извращенное удовольствие, услышав, что за меня «обосрались» больше всего
– со стороны было видно, как над самым лесом мой парашют сложился и
резко скользнул вниз...
Когда мы вернулись на аэродром, то узнали, что у нашего инструктора не
раскрылся парашют. Запасной ему удалось распустить, когда до земли
оставалось метров двести – то, что он остался жив, было просто чудом.
P. S. Остальные из нашей группы приземлились более удачно – Андрей
несильно ушиб ногу, Михаил опустился на вспаханное поле, а Сергей–
вообще как по учебнику – на отлично. А в качестве талисмана у меня
теперь кусочек проволоки на веревке – «фиксатор запасного парашюта».