Продолжение.
Поезд протащился мимо космодрома, сделав еще одну остановку на полустанке Обозерском, где располагалась часть ракетного заслона и повез нас дальше на север в столицу Тартарии. Оказавшись в 4 утра на главной ее площади в компании собратьев латвийцев, возникло ощущения попадания в рефрижератор. В недавно покинутой Латвии все уже цвело и чирикало, а здесь средь пустоты справа ветер с Кронова моря пучил серые воды устья Двины, а слева стояли облицованные белым камнем громады строений и вдалеке можно было узреть бронзового Петра Первого с тросточкой на постаменте. Казалось он хотел мне сказать:
-Тоже влип братец?!
Я оглянулся на своих братцев-новобранцев, которые тем временем спасаясь от лютого холода соорудили на своих головах из полотенец что-то наподобие арафаток и отсвечивали красными семитскими носами. Таки из "ненаших" оказался я один. Наконец за нами приехал обшарпанный армейский тягач открытого типа и мы погрузились в его кузов.
Минув кварталы деревянных бараков и лачуг, жидкие пролески и болотца он доставил нас в часть.
Военная часть та напоминала собою ставку Мамая-хана. Кругом сновали славные кривоногие и низкорослые потомки монголо-татар. А среди них в высокой папахе выделялся полковник, копия батьки Махно. Получив впоследствии доступ к секретным документам Генштаба я понял глубокий замысел нашего командования по формированию такого экзотического личного состава.
СССР готовился в те годы нанести конкретный удар по центру мирового зла городу Нью-Йорку. Первую волну нападения должны были осуществить тяжелые истребители-ракетоносцы. А во второй частью плана предполагалось десантирование в лесные дебри резерваций "монголо-татар", которые должны были бы быть поддержаны их братьями по расе, то есть угнетенным индейским населением. И эти орды Инчучуны заходили в город надкусанного яблока с севера.
Американцы же по полученной дезе ожидали высадки десанта с берега, где с целью обороны на Брайтон-бич стали селить бывших совеЦких евреев. Полагая, что высаженные на берег монголо-татары кинуться в первую очередь грабить еврейские лавки с модными штанами, персидскими коврами и посудой, дав тем самым время для перегруппировки американской армии.
Тут и началась моя карьера в стане идейного врага по причине неисповедимости путей Божьих.
Помниться к прибытию в казарму ко мне подскочил коротконогий "дедушка" узбек и предложил с ходу постирать его галифе. Я стоял в недоумении раскрыв свой рот и с его портками в руках. За узбеком подошел курносый питерский "дед" и поинтересовался:
-Что, Абдулла заставил тебя постирать штаны?
-Вроде того.
-Пошли, помогу. Он завел меня в сортир, где какой-то боец в то время драил чаши Генуи. По совету питерского я засунул штаны в половое ведро и хорошенько их там промочил, выжал и понес повесить на просушку.
(продолжение будет)