После работы я вечерами ездил на свою стройку. Доезжал на трамвае до моста, а через него шел пешком в наш пригород. В двух кварталах находился тещин дом, где мы раньше жили и радушная "мама" кормила сытными ужинами по старой памяти. Так было, как и обычно в этот августовский день. Как обычно, если бы не феноменальная жара. Термометр, несмотря на вечернюю пору, застыл на отметке +33 по Цельсию.
Сделав пару замесов на бетономешалке, а затем по приходу в тещин домик поев жирных дранников со сметаной и домашней колбасы, я почувствовал некую вялость в теле и пошел в свою бывшую комнату прилечь на диван-кровать, попутно захватив свежую газетку с речью Горбачева. Вязкие словеса которого ввели меня окончательно в полудрему, которая была однако нарушена скрипом открывающейся двери.
Я вяло повернулся в ту сторону, железный щит круглой печи заслонял обзор. Из-за него появилась Маша, младшая сестра жены. Недавно она закончила среднюю школу и стала вдруг "деловой колбасой" с амбициями. Маша была в нелепом махровом халатике и с накрашенными губами, а пепельные волоса блестели бриолином.
-Давай вали с дивана- с ходу пошла она в атаку.
-С чего бы это?- вставать не было ни сил, ни желания.
-Мне надо кое-что достать с печки!
-Ну так доставай!
Маша вскочила на ногами на полированный подлокотник дивана, где располагалась в то время моя голова и стала шебуршать рукой по верху щита, пытаясь что-то ухватить. А я продолжил чтение. Маша же встала на цыпочки и немилосердно трясла ногами подлокотник, отчего строчки в газетке прыгали и я постоянно терял ход мысли нашего генсека. В раздражении я глянул наверх. Халатик Маши от телодвижений расстегнулся на нижней пуговице и я обозрел внутреннюю сторону ее налитых спортивных ляжек и полоску шерстяных панталон между ними. И желая ее подкольнуть ляпнул.
-И какого хрена ты в такую жару напялила на себя шерстяные трусы?
Машу от неожиданности свела судорога, от которой в шерсти обозначилась розовая щель и я поздно понял свой оплошность. Потом она громко ойкнула:
-Мама!- и с этим криком подскользнувшись обрушилась на меня. Занятый газетой я не успел ее подстраховать.
Крик отозвался эхом:
-Маша я здесь, что он с тобой делает?
Это обеспокоенная "мама" подслушивала за дверью и ворвалась в комнату, вооруженная мокрой половой тряпкой. Увидев происходящую картину, то есть сидящую на мне полуголую Машу она слегка тормознула, но скоро очухалась и с криками:
-Ах ты гад!- стала работать ею на манер пращи.
Доставалось и Горбачеву и Машиной голой заднице. Тут уж не выдержал и я. Столкнув с себя Машу, которая напоследок свернула перед моими очами своим уже возбужденным органом, я заорал:
-Ебанутая семейка!!!- и выбежал из дома. Через пару кварталов бодрого шага меня внезапно стали душить приступы смеха.
Жена дома была уже в курсе. Мама позвонила и сказала, что Эдвинс хотел изнасиловать Машу, но почему-то Маша была наверху.
-Ну так мама, это Маша хотела его изнасиловать.
Я рассказал своей всю историю, что ее отнюдь не удивило. Маша недавно начала "курить табаку" и на щите прятала сигареты. Маме было сразу же телефонировано, что произошел несчастный случай и Маша упала с печки на Эдвинса.
-А зачем она туда полезла?
-Ну этого я уже не знаю?
Через пару дней о произошедшем конфузе забыли, только поднабравшийся в субботу тесть легонько ткнул меня локтем и ехидно спросил.
-Ну какая из дочЁк лучше?
Но теща грозно осадила его поползновения:
-Не смей распускать в доме свой похабный язык!