Иду кормить уличных животных и заранее знаю, что увижу. Каждый день одно и то же, – день Сурка, лишь незначительно в чём-то меняются масть, размеры, пол фигурантов, а суть и мизансцена – постоянны, растак их. Приближаюсь к месту кормления голубей – ну конечно же, там уже с олигофреническим назгульим завыванием гоняет их, топая, дегенеративная диточка: пустые зенки навыкате, пунцовая щекастая харя с подлым выражением, перекошенная воплем пасть. Вот переключился, с рёвом метнулся за кошкой, которая, завидев меня издалека, шла навстречу, чтобы перехватить что-нибудь себе и своим новорожденным котятам...
Тут же довольно гогочет, умиляясь мерзостью своего тупого высерка, потомственный экс-деревенский дегенерат предыдущего выпуска, – папаша, такой же ибанько, только уже половозорелый, похужавший и возмудевший окончательно. Быдлан: Гы-гы-гы! Быдлёныш: Уиии! Уиии!
Какая, ..., "культурная столица", это теперь какой-то всероссийский калоприёмник-коллектор. Как началось тут у нас всё с кунсткамеры, так к ней же и пришли.