ДВЕРЬ В СТЕНЕ
В начале лета 1966 года будущий инженер-конструктор аэрокосмической отрасли, здравствующий и поныне, представлял собой 20-летнего студента радиоэлектронного института и ничем не выделялся из толпы своих сокурсников: высокий лоб, задумчиво-рассеянный взгляд, как у гайдаевского Шурика или гроссмейстера Лужина, сутулая фигура, тихое поведение, на носу очки.
Это была мимикрия под окружающих и обыкновенная вежливость: парень вымахал довольно высок, широкоплеч и грудь колесом. Научился ссутуливаться, чтобы лицом быть вровень с собеседниками. Но я видел его и в вальсе на 75-летнем юбилее. Танцор великолепный, и вообще трудно было узнать его по фигуре и осанке - в разогнутом состоянии просто орёл, расправивший крылья!
Еще я видел его на даче - могуч, ухватист и стремителен, когда нужно, а так обычно нетороплив и рассудителен. Может показаться сонным, предпочитает лишней суеты по хозяйству не заводить. Но если за что берется, в его руках выходит феноменально быстро и толково.
В общем, повадки львиные - дремлет вроде или бродит где-то в сторонке, но если проголодается - откуда ни возьмись рядом появляется свежезадранная косуля. Вот и назову его Лев, довольно близко к подлинному имени.
Простите за столь длинное описание, но без него покажутся невероятными приключения этого студента на сборочном конвейере и особенно вокруг него. Вышла бы прекрасная чаплиновская или гайдаевская комедия, но на американских конвейерах такого бардака не было, а про отечественные не пропустила бы цензура. Ну а я налабаю как умею, по следам живого рассказа, даю шанс читателю включить свое воображение.
Итак, по окончании экзаменов, когда казалось бы наступила полная свобода, всё цветет и девушки ходят в коротких юбках, их курс исключительно мужского пола сослали на месяц вкалывать на телевизионном конвейере. Это называлось производственная практика, обязательная часть учебной программы. Ее составители вероятно хотели дать студентам пролетарскую закалку или напугать, какая жизнь их ждет, если будут плохо учиться. По сравнению с электросхемами, которые они изучали, бытовой телик был детская игрушка.
Лёва воспринял эту практику особенно трагически, потому что со старших классов школы, и тем более в студенчестве, именно в начале летних каникул он зарабатывал деньги для поездки на Черное море. Как только у всей его дружеской компании их накапливалось достаточно, они выезжали. Так что каждый день был на счету, брались за любую работу - разгружали вагоны, чинили телевизоры и радиоприемники, ремонтировали электропроводку в квартирах, в общем всё что умели, лишь поднять денег максимально быстро, мечась по Москве на вольном выпасе.
А тут вместо этой азартной деятельности - отстоять на конвейере за бесплатно. На какие шиши после этого ехать на море - непонятно. Пока заработают, и лето кончится.
Но конвейер оказался с приятными сюрпризами.
РУБИН
Практика происходила в стенах знаменитого на всю страну московского завода в Филях, откуда в то время выходило около миллиона телевизоров в год. К счастью для покупателей, студентов близко не подпустили к рабочим конвейерам завода, отправили на учебный.
Он был настоящий в том смысле, что если бы у всех студентов и прочих стажеров руки росли из правильного места, а головы не витали в облаках, каждые 3 минуты с конвейера сходил бы новенький, готовый к продаже телевизор Рубин.
Для этого было достаточно втыкать проводки куда нужно, паять нормально и тому подобное - каждый отдельно взятый студент всё это безусловно мог, тем более на крошечном вверенном ему участке сборки на ленте.
Но вместе у них получилось нечто вроде совместного бега в одном мешке - хоть кто-нибудь, да оступится, и тогда валятся все.
В данном случае, конвейер никогда не работал более получаса подряд, а обычно затыкался гораздо раньше - как только до ОТК доходил первый готовый, но неисправный телевизор. Обычно он же был и первый собранный после запуска, редко доходило до пятого.
После этого весь конвейер останавливался, и начиналась штатная полуторачасовая процедура следствия: мастера разбирали телевизор обратно на запчасти, тестировали, находили конкретные косяки и их виновников, проводили с ними инструктаж.
Весь остальной курс в это время, то есть в общей сложности почти весь день, слонялся без дела или читал книжки, трындел в курилке или просто отсыпался, примерно как зеки в камере - наружу выходить было запрещено. Главное событие дня был обед из какой-то баланды.
Поскучав первый день от такой жизни, Лев однако же сделал некоторые ценные для себя наблюдения. Учебный сборочный цех, сам по себе довольно большой, был лишь малой частью грандиозного заводского комплекса со множеством проходных и шлакгаумов по всему периметру снаружи, а из самого цеха вели внутрь запутанные коридоры к подсобным помещениям, обычно запертым. Вроде никуда не сбежать, но оттуда иногда появлялись грузчики.
Одежда у них была разношерстная, но практичная и весьма потрепанная, лица суровы, фигуры крепки, в общем с первого взгляда ясно - грузчик! При своем явлении изнутри цеха они никому пропусков не показывали, мастерам не кивали и ничего не спрашивали. Сами соображали, куда какой ящик поставить, какие мешки забрать.
Понаблюдав еще немного, Лев понял, что это не одна какая-то маленькая бригада, а разные люди из обширного континуума грузчиков, так что друг друга в лицо они все вряд ли знают, и возможно часто меняются.
Когда конвейер встал снова, Лев дождался появления очередного грузчика и сел ему на хвост.
Путь привел к незапертой двери и разгрузочному дворику, пустынному и никем не охраняемому. На него выходила еще одна дверь, и она тоже была незапертой!
На следующее утро Лёва явился на работу, одетый попроще, прихватил свой собственный фартук и перчатки для погрузочных работ, дождался, когда конвейер опять встанет, и нырнул в заветную дверь. По пути снял и спрятал очки, они у него со школы от дальнозоркости. Расправил плечи и бодрым шагом настоящего пролетария явился в соседний корпус. Там он впервые увидел
СЛИВОЧНЫЕ РЕКИ, ШОКОЛАДНЫЕ БЕРЕГА
Это оказался комбинат по приготовлению и фасовке мороженого. Оно было там повсюду в огромном количестве, в том числе множества сортов, какие ему в киосках никогда не попадались.
В городе стояла жара, на конвейере тоже было душно, а тут какой-то мороженый рай! Продрогнув, легко было выйти во дворик согреться.
Лёва нашел заведующую и честно объяснил ей ситуацию - устал маяться от безделья на учебном конвейере, хочется размяться и заработать на море. Каждые полтора часа придется отлучаться в свой цех ненадолго, а так готов работать тут грузчиком хоть весь день.
Заведующая рассмеялась и согласилась по сдельному принципу - сколько перетащит за день, расчет сразу наличными. Ну и натурой дополнительная оплата - то есть он может есть мороженое сколько хочет, но не вынося его наружу.
Особо запомнились ему самые вкусные, желтоватого цвета эскимо из свежих, только что взбитых сливок.
Никакого формального трудоустройства не потребовалось. Заведующая объяснила ситуацию - грузчики хладокомбината ленивы, являются по вызову медленно, часто уходят в запой или норовят чего-нибудь стащить. Своих грузчиков у мороженщиц нет, те обслуживают все цеха сразу, и черт их выманишь из мясного отделения. С похмелья бывают злы и грубы, пожирают шоколад в безобразном количестве. Пусть уж лучше свой студент будет на подхвате, а наряд-заказы она как-нибудь закроет.
Лёва с восторгом согласился бы поработать слегка и просто за мороженое, но тут пошли серьезные для него деньги. Как только мороженщицы убедились, что он ничего не роняет и не ломает, заглядывает часто, справляется быстро, они свалили на него больше работы, но и подняли оплату с 3 до 5 рублей в день.
Лев втянулся и стал появляться на телевизионном конвейере только перед каждым его запуском раз в два часа. Когда наставники стали на него подозрительно поглядывать, а в его отсутствие спрашивать, где он, Лева понял, что ему срочно нужно
ПРИКРЫТИЕ
В поисках его Лев отправился в разведку по всему телевизионному заводу, куда вообще пускали, то есть почти повсюду - он шел то под личиной заблудившегося скучающего студента, то нагло прущего грузчика.
Больше всего его заинтересовало ремонтное отделение, из которого можно было выйти к мороженому, оставаясь незаметным со стороны учебного конвейера.
Мастера там сидели наособицу, на большом расстоянии друг от друга, отделившись грудами неисправных телевизоров и высокими полками с их деталями.
Можно было ошиваться от одного к другому, предлагая помощь, найти нужную детальку в груде общего хлама или в бескрайних запасах самого мастера. А можно столь же стремительно скрыться. В общем, Лёву так или иначе запомнили все, а где он в данный момент или отошел вовсе - сыскать было мудрено. Когда наставники учебного конвейера спросили наконец его прямо, где он вечно шляется, он так и объяснил - не теряет зря времени на простоях, учится у мастеров.
Вообще они были заняты, и главное было им не мешать. Их зарплата и премия складывались из количества починенных телевизоров, а брак поступал с производственного конвейера, то есть в количестве тысяч. Починить их все не было никакой возможности, каждый мастер искал свою добычу.
Самые древние ветераны, которым осточертело уже разбираться в сложных неисправностях, сходу вычисляли случаи, когда достаточно снять корпус, выкинуть очевидную для них детальку и поставить новую из своих запасов.
Но были среди мастеров и мыслители. Вот сидит такой чувак спокойно, голову на руки оперев, и смотрит на экран долго, как будто свихнулся уже. Изображение четкое, видна настроечная табличка, но что-то в ней не так - то слегка наплывает, то удаляется. Вроде бы мелочь, телепередачи смотреть можно, но ОТК не пропускает.
Однажды Лев не выдержал, спросил:
- А может, взять в ремонт что-нибудь полегче?
Мастер оглянулся:
- Это системный брак. Он часто появляется у новой модели, и никто не знает, что с ним делать. Ели пойму, в чем закавыка, озолочусь!
И величественно махнул рукой на свою гору системного брака.
В таких случаях случались увлекательные брейн-штормы, но недолгие. Передохнув от разгрузки мороженого, Лев спешил к нему обратно.
СКАЧОК В КАРЬЕРЕ
В понедельник случилось ЧП на морозильном комбинате - элитная бригада грузчиков мясного цеха сообща оттянулась в выходные и в почти полном составе не явилась на работу. Бригадир был в глухой завязке, явился вовремя, вздохнул и пошел искать свежие кадры. Так в эти ряды попал Лёва, и оставался в них до конца практики. То есть часто заходил, с особенной нагрузкой на понедельники, но не забывал при этом ни конвейер, ни цех мороженого.
Бригада состояла из дальнобойщиков, которых временно лишили прав за египетские представления о ПДД - первой должна проезжать та машина, которая больше. Не все прочие водители были согласны с этим правилом, случались ДТП и неподкупные гаишники, и тогда лишенцы принимались искать временный заработок.
Работа на московском мясокомбинате была мечтой многих из них, туда злосчастные водилы попадали только по блату и по рекомендациям коллег. Но и текучесть кадров была высокой - психика не выдерживала такого количества мяса. Многих губила заводская баня - явившись туда после работы, можно было чисто вымыться и обмотаться в талии сосисками, напихать кур на живот, изображая брюхо. Одевшись, крутились перед товарищами - не заметно ли?
Охрана наметанным глазом замечала такое с ходу, жадных и глупых вышибали быстро, им на смену приходили новые.
Методом естественного отбора сформировался стойкий костяк грузчиков - люди с железным характером, поедающие мясо комбината исключительно на работе, а бухающие только дома. После езды по российским дорогам период лишения прав вопринимался им чем-то вроде мясного санатория, а когда права возвращали, найти достойную смену было непросто.
Лева вписался в эту бригаду как хорошая подмена, с ним честно делились общим заработком за отсыпавшихся на работе товарищей, по оценке бригадира - то есть не сколько часов грузчик на работе был, а сколько успел сделать.
Лев успевал забегать туда ненадолго и получал примерно столько же, что и в царстве мороженого. Но вместе взятые, это были уже неплохие по тем временам деньги.
Особенно он полюбил это место за его народную кулинарию.
Читателям, которых миновал опыт физической нагрузки на морозе, поясню - с полным брюхом особо не побегаешь и грузы таскать неудобно, а вот аппетит просыпается зверский. Калории сжигаются быстро, организм требует их еще.
Штрафные водилы имели большой опыт разгрузки своих грузовиков на морозе, питаясь чем попало, а тут они попали в уникальную ситуацию, когда мяса вокруг хоть завались, выбор его богатейший, а времени на готовку особо нет и всем должно понравиться, один котел на всю бригаду.
Дарю рецепт, который Льва восхитил особенно. Он увлекался бегом на лыжах и копировал это блюдо многими последующими десятилетиями. Но в скромных масштабах домашней кухни, похлебывая в полевых условиях из термоса.
Наверняка у этого блюда есть свое название или даже несколько, но я опишу его по масштабу и месту применения. Вегетарианцам лучше не пропустить.
РЕБРА ПО ФИЛЕВСКИ
Коллективный разум матерых дальнобойщиков нашел самоочевидным, что самое вкусное и легкое для желудка мясо из всех ими опродованных в жизни - это свежие говяжьи ребра, а точнее сваренный на них бульон.
Рецепт:
1.Говяжья грудинка, вырубленная целиком, помещается в здоровенный чан и заливается кипятком так, чтобы мясо оставалось под водой, чуть-чуть снаружи.
2.Когда закипит снова, взять ведро и дырчатую поварешку для сбора накипи
3.Поставить на слабый огонь, чтобы слегка скворчало, но не убегало, забыть часа на четыре.
4.Незадолго до обеда вспомнить, добавить пуд лука, прочей зелени и приправ, кто что принес с собой, посолить, приперчить - в общем, полчаса оживленных общих дискуссий, что нужно туда бросать, а чего не нужно. Решающее слово за тем, кто сегодня взялся быть поваром.
Бульон всегда выходил разным по вкусу, иногда смахивал на борщ, но ребра оставались неизменны.
В процессе варки мясо само собой сваливалось с ребер и съедалась на обеде. Кости продолжали вариться до конца рабочего дня, а проголодавшиеся грузчики подходили иногда выпить полкружки бульона.
Ничего более вкусного Лев в своей жизни не встречал. С учебной практики по сбору телевизоров он вернулся здоровым, как бык, с румяным лицом и счастливой улыбкой - его ждало море ближайшим авиарейсом.