Но кучеры дилижансов быстро просекли эту фишку. Поэтому в своих мемуарах Бальзак писал -"..австрийские извозчики особо неприветливы и имеют выражение лица весьма кислое. К тому же их услуги крайне дороги"..
— Zollamt… jetzt ist Zollamt… Koffer haben Sie, mein Herr? — спрашивал носильщик купца.
— Черт его знает, что он бормочет! — воскликнул купец. — Глафира Семеновна, понимаешь? — обратился он к жене.
— Да, должно быть, на чай просит. Дай ему, — отвечала та.
— Ну, народ! Даже двугривенного не хотят поверить и вперед деньги требуют. Бери, бери… Вот три гривенника. Не надувать сюда приехали. Мы в Петербурге в полном доверии. У меня по банкам на полтораста тысяч векселей гуляет…
Носильщик денег не брал и говорил:
— Nachher, nachher werden Sie zahlen…
— Глаша! Не берет. Неужто двух пятиалтынных мало? — недоумевал купец. — Иль, может быть, ему немецкие деньги надо?
— Да, конечно же он немецкие деньги требует.
— Дейч гольд хочешь? Дейч надо разменять. Где тут меняльная лавка? Надо разменять. Понимаешь? Ничего не понимает. Глаша! Да скажи ему по-немецки, как вас учили. Чего ты стыдишься-то! Ну, как по-немецки меняльная лавка? Сади!
— Ах, боже мой! Ну что ты ко мне пристаешь-то!
— Ничего не знает! А еще у мадамы училась.
— Меняльную лавку вы найдете в вокзале. Там еврей вам и разменяет, — послышалось сзади по-русски.
Говорил какой-то господин в войлочной дорожной шапочке. Купец обернулся и сказал:
— Мерси вас… Удивительно, как трудно без немецкого языка… Ничего не понимают. Будьте добры сказать этой колбасе, что он на чай в лучшем виде получит, как только я разменяю русские деньги. Ну вот… Еще мерси вас… Извините… А как по-немецки меняльная лавка, чтобы я мог спросить?
— Вексельбуде… Но еврей, который будет менять вам деньги, говорит по-русски.
(Николай Лейкин, Наши за границей)