Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/
Полрумба влево
— Вот удача! Даже промывать не придётся.
— Тоха, глянь колёса.
— Кажется, вполне.
— Какое вполне! На первой же яме диски полетят.
— Ладно, подкачаем… Все?
— Задние… Больше шестидесяти не поедем.
— …Посмотри, — теперь нормально?
— Сойдёт… Тоха, в монастырь заедем?
— Бензина хватит?
— Не твоя печаль… Ну так заедем?
— Там смотреть не на что, — развалины.
— Фрески покажу. Эх, красота будет, когда отреставрируют!…
— От наших властей дождёшься.
— Тох, а Тох, ты долго нехристем жить собираешься? Мусульмане твои покрестились уже.
— Они мне…
— Что «они мне», — не указ? Тебе сам Бог велел, а ты всё выпендриваешься. Смотри, Господь долготерпелив, — было бы кого терпеть.
— Не чувствую…
— Кого, Бога?… а с чьей помощью лечишь, задумывался?
— А если дар пропадёт?
— Тем лучше. Значит, не от Бога и был. Давай, дядька, решайся.
— Поехали в монастырь.
— Добре… Запаха нет?
— А от меня?
— Кто сегодня за рулём?
— Давай у гаишников спросим.
— Шутник, блин… Садись в машину, кому говорю! Хватит сопли жевать.
— Откуда ты про них узнал?
— О прошлом годе на выставке в «Галере» познакомился с одним мужиком, он здесь работает в художественной школе. Всё облазил–разглядел.
— Не ожидал, честное слово.
— Я тоже… Добираться неудобно… Надо будет своих привезти. Валюхе будет приятно, да и девчонкам полезно.
— Нюшке-то какая польза!
— Нехристь ты, брат, хоть и хороший человек… Вот… Был бы мне кумом. Зять-то из тебя получился никакой.
— Решил надавить на мозоль?
— Только не булькай. Держал бы сестру в кулаке, — может, по-другому всё и сложилось. Молодая ж была, глупая.
— А кто бы меня научил! Отец умер — мне пятнадцать было. Да и мама никогда слова поперёк ему не говорила. Я думал, — все такие.
— Думал–думал… Слышь, индюк стоеросович, давай на вокзал заскочим.
— За каким лядом!
— Позвонишь Марине, пока не поздно.
— Хорошая идея, спасибо Виталик.
— А я свяжусь с Эрнандо, чтоб дожидался.
— C приездом! Проходите… Под дождь не попали?
— Стороной прошёл. Да мы в машине.
— А глина?
— Ну… повозились бы.
— Сейчас… я для сугрева сердечного глинтвейн вам приготовлю.
— Мы не замёрзли.
— Для сердца, друг мой неразумный, для сердца! Нечего голимый портвешок в топку заливать.
— Этот бальзам ты называешь портвейном? Что же тогда мы покупаем в магазинах!
— Понятия не имею. Наверно дрянь какую-нибудь. Ничего, что я так?
— За неразумного ответишь… Тоха, что с тобой!
— Где я…
— Антон!… Эрни… что делать!…
— …Антон, присядь… успокойся… Ты меня узнаёшь?
— Амир?… где Соня?
— Я Эрнандо, Эрни. Ты меня помнишь? Это Виталий.
— Где моя Соня!…
— …Тоха, это я, успокойся… Да у него глаза закрыты!…
— Часто с ним такое?
— Какой-то новый сюжет… Антон, приляг, я тебя укрою… вот так… Пойдём на кухню.
— Что с ним происходит?
— Не знаю. Уже давно. Раньше просто обмороки были… По выходе рассказывал всякие чудеса. Я думал, — бред, сон. Всё, что угодно. Пока однажды… Нет, — дважды… Он меня от смерти спас.
— Как?
— Были на Сенном рынке… Выходим к Московскому, метров двадцать осталось… Он вдруг встал и стоит. Я ему, — ты чего?… Я думаю, отвечает. Ну, думаешь, — значит так надо. И буквально секунд через тридцать лобовое столкновение, одну машину выбрасывает прямо на то место, где мы должны были идти. Такое месиво было! Проще было закрасить, чем соскрести… А второй эпизод — вытащил меня буквально из-под колёс. Он вообще машины как-то чувствует. А сам за рулём никогда не сидел.
— Странные провалы… Как будто человек в двух мирах одновременно. Только какой перетянет…
— Вчера укладывались на ночлег, а он, — выключи магнитолу, заела. Одну песню десять минут уже слушаю… Ну да, радио заело. Ты про такое слышал?
— Читал.
— Серьёзно? Где!
— У Кастанеды. Не думал, что столкнусь в жизни с чем-то подобным.
— Креститься ему надо.
— Пожалуй… Выпить хочешь?
— Налей. Не засну после такого представления.
— Кто такая Соня?
— Девушка, которую он любил. Погибла четыре года назад… Он мне как старший брат! А я ничем помочь не могу!… Разве это справедливо, а?… Ну что за гадство такое…
— Иногда… решают не люди.
— Кто решает! Бог?
— Не тебе так Бога поминать.
— А-а… блин… Налей ещё, да пойдём спать… Никуда завтра Антона не повезу. Обойдётся его Мариночка, потерпит.
— Тогда на боковую.
— Антон, поговорим?
— Не сейчас, Вит… Сворачивай налево.
— Ты домой собираешься?
— Собираюсь, — надо хотя бы глину закинуть… Сначала в церковь.
— Наконец-то.
— Тебе-то какая с этого выгода!
— Прямая.
— Расскажи.
— А поймёшь?
— Вит, я похож на дурака?
— Нет, ты похож… Евхаристическое общение.
— Что это такое?
— Вот и всё. Дальше продолжать не вижу смысла… Или поймёшь сам, или тебе никто не сможет объяснить.
— …Зелёную крышу видишь?
— Не только крышу… С тобой сходить?
— Подожди в машине.
— С Богом.
— Здравствуйте, батюшка. Вы отец Олег?
— Да.
— Меня зовут Антон. Мне о Вас рассказывала Нина Соколова, художница. Она занимается в моей группе… интегральной йоги … Правда, это не совсем йога. Йогическая садхана , — философия, психология.
— Я не знаком с ней. Наверно речь идёт о настоятеле храма. Он тоже Олег.
— Простите… Я, собственно… по другому вопросу. Я хочу принять православное крещение.
— А почему в нашем храме?
— Не люблю и не хочу суеты, её мне в городе хватает.
— Приходи завтра. Захвати крестик, полотенце, немного денег.
— Сколько?
— Сколько не жаль… Молитвы какие знаешь?
— «Отче наш…» только.
— Скверно. Надо бы с тебя ещё «Символ Веры»… Молитвослов есть?… Ах, да, не до молитвослова… Зайди в лавку при любом храме, — наша сегодня уже закрыта. Выбери попроще, чтоб мошну не облегчать. Да смотри, — сдури на церковнославянском не купи! Не поймёшь ведь ничего поначалу.
— Спасибо за совет, батюшка. Церковнославянский я изучал.
— Дожили… Язык изучал, а ни одной молитвы не сподобился… Иди уж, иди с Богом.
— Спасибо, батюшка.
— …Когда?
— Завтра.
— Оперативно. Поздравляю.
— Не с чем пока.
— В Церкви с древних времён было понятие оглашения. Это когда человек принял решение и начал готовиться ко Святому Крещению. Во время службы такие даже в храм не допускались. Так что ты теперь оглашенный, на один день.
— Понятно… Давно в церковь ходишь? Родители у вас, кажется, не очень радели.
— С тех пор как попал к Крылову. Он сказал, что старпом–атеист ему на борту и на дух не нужен.
— Увидишь — передай от меня спасибо.
— Не увижу. Я за него Богородице свечку ставлю.
— Завтра и я поставлю.
— Эх, хорошо-то как!…
— Давай помолчим.
— Давай.
— Что там дома…
— Привет, Мариш, как вы тут?
— Нормально… Привет.
— Соскучился…
— Тош…
— Полинка дома?
— Телевизор смотрит.
— Я сейчас!…
— Тоша!… Где ты был… я по тебе скучала…
— Я тоже скучал, моя радость… Мы с Виталием привезли белую глину.
— Белую–белую?… как молоко?!
— Как сметана. Я тебе кусочек отломлю, какой захочешь.
— Тоша, ты сегодня больше никуда не поедешь?
— Придётся ехать, Полюшко. Сейчас вместе пообедаем, и поеду. А завтра вечером насовсем.
— На озеро сходим?
— Сходим, обязательно сходим! И я, и ты, и мама. Постараюсь не задерживаться.
— …Антон, я собрала на стол… Полина, мыть руки.
— Иду, мам.
— Странная твоя Марина сегодня какая-то.
— Отдохнула от меня.
— Нехорошо, если так.
— А что делать! Надеюсь, завтра всё поменяется.
— Ну, чем поделишься?
— Надо делиться?
— Пора. Ты помнишь, что с тобой вчера происходило?
— Помню.
— И как нам быть?
— Никак.
— Эрни предположил, что ты как будто застрял между мирами.
— Тоже мне, специалист. Начитался книжек…
— Твоя версия?
— Скорей между временами.
— Это как?!…
— Смотрю на тебя, а вижу… иногда… отца, или кого из старых друзей… или… того парня…
— Нихрена себе!… С женщинами так же?
— Хуже… Заново переживаю все чувства… Чем больше живу… чем больше людей…
— Ты же взорвёшься как Ф-1 !
— Не взорвусь. Нашёл способ.
— Через лечение?
— Нет, Виталик, я же объяснял тебе много раз, — я не лечу, я только пропускаю через себя эту силу.
— Тогда что?
— Начал писать.
— Стихи?!…
— И прозу.
— Вот это да!… Давно?
— Ещё Соня была жива… Перед отъездом перечитал свои письма к ней. Они помогли найти ответы на некоторые вопросы.
— Как же допустил вчерашнее!
— Иногда не успеваю сориентироваться. Фактор усталости, или нервного напряжения, бессонница, алкоголь…
— Ты поосторожней, пожалуйста, ты нам нужен.
— Опять?
— Пацанов воспитать не сумел, а с девками у тебя ладно выходит. Не забыл, что у меня их две? Одна надежда на тебя.
— У жены спроси.
— Валюхина идея.
— Ну, ребята, вы даёте…
— …Тох, а как это, — в разных временах?
— Неуютно… Смотришь на ситуацию как со стороны, и ничего не можешь сделать. Так себя иногда жаль, — хоть плачь.
— Напугал ты меня вчера, ох напугал. Про Эрнандо вообще молчу. У него очки на носу чуть не лопнули.
— Приедем, — я ему расскажу. Мужик вроде бы надёжный.
— Не сомневайся. У него связи не только среди вшивой интеллигенции.
— Где ещё?
— В соответствующих органах.
— Не стукач?
— Наш человек. Если что случится…
— Я ни с чем подобным не связываюсь, ты знаешь.
— Ничего я не знаю, как выяснилось… Ладно, готовсь, Эрни что-то тебе припас.
— Вит, припаркуйся на Владимирской.
— С какой целью?
— Заскочу в Собор, — молитвослов купить, новый крестик.
— Пойдём вместе. Может, и себе что присмотрю.
— Какой собираешься брать?
— Батюшка советовал серебряный.
— Правильный батюшка.
— А Нине Борисовне при встрече пистон воткну. Подставила, старая пепельница.
— Когда успела!
— Могла бы предупредить, что там два Олега.
— Где?
— В Лисьем Носу.
— Ты говорил, что будешь там креститься?
— Я сам только сегодня узнал.
— Ну и за что полагается пистон?… Остынь, Тох… Мелочь есть?
— Зачем?
— Нищим подать.
— …На, держи.
— Э, нет, брат! Сам, всё сам. Ты теперь у нас почти православный.
— Всем?
— Не критично… Лоб хотя бы перед входом… Поклонись… Пойдём, я знаю, где у них лавка.
— Как состояние?
— Спасибо, Эрни, всё хорошо.
— Вит, принеси вина. А я пока начну «историю еврейского народа»… Зира и Серхат — беженцы из Ферганской долины. Из всей родни только им удалось уцелеть. Остальные погибли.
— Амир писал, как по улицам Чирчика раскатывали БТР. Он даже стволы из тайников достал.
— Ребятам повезло, что Серхат родом из Ленинграда. В общем, — бежали практически с пустыми руками, но приехали не на пустое место. Другим повезло меньше.
— Что с Зирой?… по моей части?
— А я ведь не знаю ничего про «твои части».
— Кто говорил про «все говорят»?
— Это в общих чертах.
— Желудочно–кишечный тракт, голова, молочные железы у женщин. Владею мануалкой. С остальным сложнее. Рак, — ты знаешь, могу только диагностировать, немного снять боль. Но это уже чревато.
— Синдром Кашпировского.
— Какие симптомы?
— Скорей признаки. Несколько раз увозили на «Скорой», — полежит, врачи кругами походят, а потом отправляют домой. Средне–статистический диагноз — общее недомогание на фоне нервного напряжения. Ты понимаешь, — как только узнают, что она из Ферганы, так им сразу «всё ясно»… Хорошая женщина, надо помочь.
— А если не получится?
— Должно получиться.
— Поступим так… Через два часа пусть приходит. Я часик подремлю, потом немного пройдусь до Измайловского и обратно, и буду готов. Вы с Виталием на это время сваливаете.
— Куда?… на сколько?
— Да хоть в кино идите, лишь бы вас не было в квартире!
Продолжение следует…