ПРЕСТУПНОЕ ПРИНУЖДЕНИЕ К QR КОДУ
Скоро годовщина проведения Нюрнбергского процесса, и хочется поговорить об этом в свете усугубляющейся текущей ситуации. Действительно, новый набор мер по борьбе с людьми, не верящими в пользу прививок от коронавируса, так удачно совпадает по времени: Нюрнбергский процесс открылся 20 ноября 1945, завершился 1 октября 1946, смертная казнь в отношении военных преступников — в ночь с 15 на 16 октября.
Нюрнбергский процесс не имел никаких аналогов в предшествующей человеческой истории. После первой мировой войны долгое время шли разговоры: "Будем судить военных преступников-немцев", но император Вильгельм удачно спрятался в Голландии, и союзники развели руками, а изобретателю химического оружия Нобелевский комитет дал премию за старое открытие с атмосферным азотом, судить же всех остальных, не трогая императора, было как-то смешно даже с точки зрения самих западных стран.
Можно конечно сказать, что был наказан весь народ Германии, которая перестала платить по Версальским соглашениям только в 2010 году.
Точно также не было почти никаких судов после поражения Наполеона.
Что касается Нюрнбергского процесса, еще когда до конца войны оставалось довольно много времени, а Германия господствовала в Европе и только-только закончилась битва за Москву, для Германии неуспешно, но она еще готовилась к следующему наступлению, уже в это время союзники выступили с официальной декларацией, смысл которой сводился к следующему: если сейчас не сдадитесь, после войны вы не избежите ответственности, то есть впервые было сказано, что по результатам войны государственные деятели, виновные в военных преступлениях и преступлениях против человечества будут наказаны, их будут судить. Начиная с весны 1942 года немецкие военачальники и политики представляли себе, что в случае поражения "ссылкой на остров Святой Елены" они не отделаются.
Союзники приняли такое решение, и они его выполнили. Был проведён колоссального объема процесс. Можно говорить, что в этом процессе наверняка были нарушения законности, наверняка какие-то вещи делались не оптимально, да, конечно, был элемент суда победителя над побежденными. Тем не менее я читал подробно материалы этого процесса, стенограммы, а не краткие выдержки, и могу сказать, что в общем и целом процесс производит впечатление юридически достаточно честного, насколько суд вообще может быть более или менее в подобной ситуации честным и беспристрастным.
Сухой остаток Нюрнбергского процесса.
ПЕРВОЕ. Политических деятелей, представителей высших элит, включая высшие финансовые элиты, это важно в данном случае, и высшие дипломатические элиты, это тоже важно с учетом всеобщих связей дипломатов всего мира, можно подвергнуть суду за их деятельность в качестве руководителей государства и его значимых секторов.
ВТОРОЕ. Понятие преступного приказа. Нюрнбергский процесс впервые в жесткой форме постановил, что никто не может в качестве аргументов в свою защиту выступить с заявлением: "Я выполнял приказ и не понимал его преступного характера". Нюрнбергский процесс ввел понятие преступного приказа и указал, что выполнение преступного приказа является преступлением, за которое будут судить и исполнителя, и того, кто этот приказ отдавал.
Это принципиально важный для сегодняшнего дня момент в Нюрнберге. С одной стороны нахождение наверху на самых высших позициях не гарантирует тебе защиты от справедливого возмездия, а с другой стороны нахождение в позиции человека подчиненного и выполняющего чужие распоряжения тоже этой ответственности с тебя не снимает. Есть вещи, в принципе для человека недопустимые.
ТРЕТЬЕ. Понятие преступного закона. Это когда вроде бы закон, принятый государственными органами вроде бы в соответствии с нормальной практикой их функционирования, был объявлен преступным, а все действия по воплощению этого закона в жизнь — преступлениями.
В данном случае я имею в виду вещь, в которой у нас неожиданно появляется понятие "сертификат". А именно, после 1935 года в рейхе появился закон, который говорил, что истинные арийцы, у которых отцы и матери немецкого происхождения, могут получить сертификат, удостоверяющий их арийскость. Причем изначально было сказано, что все остальные граждане никаких неприятностей не получат, их права человека останутся неприкосновенными, но зато вот истинный ариец, поскольку Германия — это немецкое государство, получит преференции. Потом выяснилось, что люди, не имеющие сертификата (они могли и быть арийцами при этом), не могут поступать в высшее учебное заведение, не могут устраиваться на госслужбу, и далее было введено очень много разнообразных мелких ограничений. В сорок пятом году после поражения Германии все эти сертификаты были отменены, а сам закон по их введению был объявлен преступным законом, и соответственно следование этому закону было объявлено преступлением.
ЧЕТВЕРТОЕ. Понятие преступной организации. Само членство в преступной организации уже являлось доказательством преступления, ибо считалось что целевая функция этой организации преступна, нарушает права человека и человеческие законы.
Да, в истории были несколько случаев в рамках процессов, зависящих от Нюрнберга, когда отдельных людей в этих организациях оправдывали, но здесь как раз была ситуация, противоположная нормальной: им нужно было доказывать свою невиновность, раз уж было известно, что они состояли этих организациях.
Вот это некоторый опыт Нюрнберга, с которым нам приходится столкнуться. И мне конечно в данном случае очень хочется связать то, что было тогда, с тем, что происходит сейчас, ибо с моей точки зрения новая система законов по требованию QR-кодов и недопуски людей, не имеющих прививочных QR-кодов, к ряду деятельностей и к ряду возможностей времяпровождения ничем не отличается от законов 1935 года о сертификате на арийство. Там требовали сертификат на арийство, у нас требуют прививочного сертификата, нарушают конституционные нормы, выделяя людей по пустому произвольно выбранному признаку, и соответственно данный закон является преступным законом, следовательно организации, которые этот закон приняли, должны считаться преступными организациями, и соответственно, рано или поздно быть подвергнуты судебному преследованию.
Сверх всего прочего, кроме того, что это преступная организация и преступный закон, нужно еще иметь в виду, что это прямое нарушение целого ряда прав, прав человека, прав организаций, прав структур.
В итоге получается, что мы, находясь в стране, которая когда-то боролась с фашизмом, сейчас оказываемся в ситуации, когда этот фашизм совершенно прямым образом начал проявляться у нас уже не в отдельных высказываниях отдельных людей, а в совершенно конкретной фашистской деятельности организаций, находящихся у власти и тем самым представляющих позицию государства.
Фашизм — это не вдруг принимаемые людоедские законы, фашизм — это набор простых и вроде бы даже чем-то оправданных шагов.
Мы сейчас видим, что появление фашизма может осуществляться по медицинским показаниям, наверняка может и по любым другим, и выглядит всё это в первую очередь очень простым, а именно: "Да мы ограничиваем права отдельных людей во имя всего общества, ради общего блага", и фашизм-то на самом деле именно в этой фразе.