О маленьких мужчинах.
История давняя, только никак из памяти не уходит.
На "Скорой" бригады обычно всех своих хроников знают, но тут вызов передали из другого района – завал был у них. И вызовы тогда, с какого-то бюрократического перепуга, диспетчеры передавали кодировками. Хорошо, если частые и привычные, типа "Л-65" – это повышенное артериальное давление, а если вдруг какое-то "Ю-23" – то и не знаешь, с чем столкнешься. Может с дедушкой с вросшим ногтем в 3 часа ночи, а может с психом с топором, такое тоже было. Водители, которые эти разговоры по рации слышали, обычно подмигивали: "Ну что, на укус змеи едем?"
Приезжаем. Открывает дверь мальчик, лет двенадцати. Очень взрослый взгляд.
- Да, я вызывал. У мамы эпилепсия, сейчас приступ.
Проводит в комнату.
"У каждого дела – запах особый", писал Джанни Родари. И смею добавить, у каждой квартиры – тоже. Бедность и богатство, опрятность и запущенность, юность и старость – всё имеет свой запах.
Эта однушка была чистой. Бедной и чистой.
Мальчишка молча стоит и смотрит, как я оказываю помощь его маме. Потом, когда эпиприпадок был снят, задает вопросы. И всё тот же взрослый взгляд. Взгляд мужчины. И я понимаю, что, по сути, он взвалил на себя всю эту ношу – безотцовщина, больная мама, поддержание порядка в доме...
И нелепая мысль – как я завидую той, которой он когда-нибудь подставит свое надежное плечо.