ЧУДЕСА ТЕЛЕПАТИИ
После окончания школы я твердо решил покинуть родительский дом. Поехал
сдавать вступительные в МГУ. Не поступил. Причиной тому скорее всего
были не мои знания и даже не пятый пункт, а недостаток азарта и
настойчивости. С экзаменаторами не спорил, на апелляцию не пошел. МГУ
решил, что без меня можно обойтись, и пожалуй, не ошибся. Прямо из
Москвы я поехал в Харьков и стал студентом тамошнего университета. В
борьбе за место в общежитии тоже не проявил достаточно сноровки.
Пришлось поселиться у злобной старухи, которой меня порекомендовали
дальние родственники. Здесь мне как раз повезло. Старуха сдавала две
койки, но чужих она боялась и никак не могла подобрать второго
квартиранта. Я жил в отдельной комнате и платил совсем немного.
От непривычного одиночества страдал кошмарно. Единственной отдушиной
стал телефон. По вечерам шел пешком до переговорного пункта и оттуда
звонил, чаще всего родителям или старшему брату, Боре, в Питер. Тариф,
15 копеек за 30 или 40 секунд, крепко бил меня по карману при стипендии
в сорок три рубля с копейками. Нужно было что-то придумать. Записался в
научно-техническую библиотеку и нашел документацию на междугородний
автомат. Сплав теории, эксперимента и везения дал неожиданно простое
решение: в автомат опускаются две монеты, делается несколько легких
ударов ладонью по кнопке возврата. В результате монеты заклиниваются и
можно говорить сколько угодно. После окончания разговора полное нажатие
на ту же кнопку высвобождает монеты. Нужно ли удивляться, что я стал
звонить очень часто и говорить очень долго.
Частые звонки выявили неожиданный эффект. Если звонить на телефон, по
которому в это время уже говорят, то нередко беззвучно подключаешься к
разговору. Разговоры родственников и друзей оказались на удивление
скучными и вскоре я перестал их слушать. Но как-то раз жена брата с
невероятным энтузиазмом и в мельчайших подробностях описывала сестре
эпохальное событие - она коротко подстриглась. Я выслушал полностью и
решил подшутить. Позвонил на следующий день. Трубку взяла жена.
- Инна, - говорю - я сегодня видел очень яркий и совершенно реальный
сон. Мне приснилось, что ты коротко постриглась.
И рассказал все детали. На другом конце провода наступила длительная
тишина. Потом Инна стала ахать, потом рассказывала всем знакомым.
Телепатия тогда были в моде, и я стал живой демонстрацией ее
возможностей.
Через пару месяцев я подслушал, как брат рассказывает приятелю, какие
шкафы они заказали для кухни: цвет, размер, как будут висеть. Через день
позвонил и снова рассказал живой и яркий сон, теперь о новых шкафах на
кухне. Брат долго молчал. Было только слышно, как переключаются реле в
его голове.
- Этого еще нет, это только будет, - сказал он испуганым голосом. -
Приезжай, поможешь вешать.
Конечно, я приехал, конечно помог. Моя репутация мощного телепата
утвердилась в семье окончательно и бесповоротно.
В начале второго курса я познакомился с очень милой девушкой. Отношения
развились быстро и бурно. Только вот встречаться нам было негде. Пока
было тепло ездили на садово-огородный участок ее родителей за Павловым
Полем.
С наступлением холодов пользовались редкими моментами, когда моя хозяйка
отправлялась к какой-нибудь из подруг. Мы бродили по стылым харьковским
улицам, а мне так хотелось поехать с моей подружкой в Питер, повести ее
в Мариинку, а потом вернуться в дом, где мы были бы вдвоем. В самой
поездке ничего невозможного не было. Только вот в гостиницу нас бы не
пустили, а брат жил в однокомнатной квартире со строгих правил женой и
трехлетней дочкой. Ключи от этой квартиры у меня были, но что от них
толку, если хозяева никуда не собирались.
Однажды по «Радио Свобода» я услышал передачу об открытии в Москве
выставки художников-нонконформистов. «Вот бы, - думаю, - поехать».
Запомнил адрес и несколько имен. Ночью у меня появилась не самая умная
идея. Позвонил брату:
- Боря, - говорю, - мне приснился совершенно реальный сон. В этом сне ты
был на художественной выставке в Москве, на ВДНХ, в павильоне
«Пчеловодство». Ты держал в руках к себе лицом картину, а на ее заднике
я прочитал: «Анатолий Зверев, Миллион долларов»
- И что же этот сон означает? - спросил брат растерянно.
- Я думаю, он означает, что ты поедешь в Москву и купишь у художника
Анатолия Зверева картину, которая когда-нибудь будет стоить миллион
долларов.
- А что это за художник?
- Ничего не знаю, - искренне ответил я.
Мы распрощались. А когда я позвонил на следующий вечер, брат сказал:
- Мы с Инной решили съездить проветриться в Москву дня на три-четыре. Я
возьму больничный, Инна - отгулы. Сходим на Таганку. Заодно и на эту
твою выставку зайдем. Уезжаем завтра.
Мой брат - не мне чета. Любое дело он доводит до победного конца.
Поступил в ЛЭТИ. Закончил с красным дипломом. Распределился на
Электросилу и к двадцати восьми был уже замначальника цеха, подумывал о
вступлении в партию. Женился, купил кооперативную квартиру. Я даже
немного испугался за неведомого мне художника. Он не подозревал, какой
танк мчится ему навстречу.
А пока мне нужно было подумать о себе. В тот же вечер я продал зубному
технику Фиме подписки Шолом-Алехема и Фейхтвангера, которые он давно у
меня выпрашивал. Образовалась куча денег. Утром моя девушка купила
билеты на вечерний рейс через райком комсомола, где она работала
секретаршей. Вечером брат ехал в Москву поездом, а мы летели в Питер
самолетом. Короткий рывок на такси после посадки. В замке щелкнул ключ.
Двери рая распахнулись.
На следующий день, часам к двенадцати, мы вышли из дома и отправились
смотреть Питер. В это же время мой брат с женой в Москве стояли в
очереди на выставку. Простояв часа два на холодном февральском ветру,
они попали внутрь. Ошалело побродили среди очень странных картин.
Наконец нашли место, где был выставлен Анатолий Зверев. Брат посмотрел
на его картины. Увидел пятна красок, размазанные контуры, нечеткие
линии. Понял, что это красиво, попытался по привычке сформулировать и не
сумел. Там же был и сам художник. Он оказался заросшим и грязным,
похожим на бомжа. И пахло от него так же: застарелым перегаром и всем
остальным. Вокруг него подобострастно крутилась какие-то очень светские
поклонники. Художник откровенно и нагло юродствовал, злобно ерничал, не
делая различий. Публика все съедала не поморщившись. Похоже, им это
нравилось. Брат никак не мог сообразить как к этому человеку подъехать.
Уже слегка ошалевший все-таки подошел к художнику:
- Толя, мой брат видит вещие сны. Он увидел, что я купил у тебя картину,
которая будет стоить миллион долларов. Но саму картину он не видел,
только задник. Ты знаешь какая это картина. Продай мне ее.
- Поехали подумаем, - сказал Зверев после секундного раздумья, - а там
видно будет.
Инне Зверев очень не понравился, куда-либо ехать с ним она наотрез
отказалась и отправилась по магазинам. А брат с художником и еще
какие-то двое поехали в шашлычную напротив гостиницы «Советская». По
пути из метро Зверев заскочил в галантерейный магазин и вышел оттуда с
большим куском толстой сероватой оберточной бумаги.
В шашлычной было тепло и еще пусто. Компания заняла столик около стены.
Сделали заказ. Брат немного расслабился.
- Нужно сейчас, потом будет поздно. - пробормотал Зверев.
Он побежал на кухню и притащил три соусницы: коричневый ткемали, зеленый
ткемали из молодых слив и красный сацибели. Разложил лист на столе и
начал рисовать. Он обмакивал пальцы в соус и очень точными
профессиональными движениями наносил мазки на бумагу. Когда нужно было
очистить «кисть», просто облизывал пальцы. Распылял ртом. Иногда
промахивался, и тогда соус летел на зрителей. Словно заклинания
приговаривал какие-то бессмысленные стишки, в которых рифмовал «нашу
встречу» с «увековечу», «сацибели» с «охуели», а «ткемали» с «заебали».
Пошли в дело горчица, перец и соль. В результате этой магии через
полчаса из хаоса пятен материализовался портрет брата. Чтобы заметить
хорошую картину нужно разбираться в искусстве. Заметить шедевр может
каждый. Этот портрет был шедевром. Зверев положил портрет на деревяную
решетку вокруг батареи сушиться. Официант принес водку и закуски, потом
еще водки и горячие вкусные шашлыки. После этого происходило что-то еще,
но из памяти моего брата это «еще» стерлось навсегда.
Очнулся брат в совершенно незнакомом месте, которое при ближайшем
рассмотрении оказалось вытрезвителем. В итоге все обернулось не так
страшно. Пятнадцать суток ему не дали. Документы остались целы. Денег в
бумажнике хватило на оплату специальных услуг, и даже осталось еще
несколько рублей. На прощание милиционер отдал ему небольшой рулон,
обернутый в газету с аккуратно заправленными внутрь краями:
- Твой приятель, алкаш, просил чтобы ты не забыл. Ну, бывай.
Дверь вытрезвителя захлопнулась. В ближайшей столовой брат купил горячий
кофе и развернул рулон. Высохнув, портрет стал еще более красивым, на
обороте листа красовалась каллиграфически-изощренная подпись «А. Зверев
75г.», а под ней также изощренно был вырисован «1000000».
Пребывание в Москве было испорчено, но к моему счастью уехали они
обратно в Питер только в заранее назначенный день (характер!). Мы
благополучно разминулись. А дней через десять на Электросилу пришло
письмо о недостойном поведении имярек в столице. Было собрание, на
котором выяснилось, что блестящая карьера моего брата по душе далеко не
всем. Всплыл больничный. Боре влепили выговор и разжаловали в начальника
участка. Он обиделся и ушел. Устроился в пуско-наладочное управление.
Через два месяца понял, что там можно только спиться. В следующий мой
приезд показал мне израильский вызов с голубым логотипом. Меня он с
собой не позвал. Уезжая, я не удержался и попросил посмотреть на
картину. Боря протянул мне рулон:
- Забирай себе. Видеть его не могу.
В Харькове я снял с рулона московскую газету и осторожно развернул его.
Влажный питерский климат предохранил бумагу от пересыхания. Соусы не
выцвели и не заплесневели. Только горчица и соль немного осыпались.
Человек на картине мучительно всматривался в будущее. Таким своего брата
я не знал и никогда не видел. Я влюбился в портрет с первого взгляда.
Знакомый багетчик за «Железного короля» вставил его в подходящую раму
под стекло, и больше я с картиной не расставался.
Боря просидел в отказе три года. Я мало знаю об этих временах. Думаю,
что ему пришлось нелегко. Боря считал, что я косвенно виноват в крушении
его карьеры и не хотел меня видеть. А я испытывал жуткое чувство вины и
не хотел видеть Борю. Приехал на проводы, но поговорить нам не удалось.
Письма Боря не писал. Только иногда слал родителям посылки из Америки.
Написал в первый раз через года два, когда получил работу инженера в
маленькой, но процветающей компании. Купил дом. Один из совладельцев
компании ушел на пенсию. Боря заложил дом и выкупил его пай. Вскоре
купил второй дом. Постепенно вытащил в Америку всю семью.
Перед моим отъездом он позвонил:
- Привези зверевский портрет, если цел. Все-таки на нем - я, и подарен
мне...
Я привез. Теперь портрет висит в коннектикутском доме брата над камином.
Когда гости восхищаются им, Инна говорит:
- Этот портрет стоил нам три года жизни. А посмотрели бы вы на
художника..!
А поездку, с которой все началось, я почти никогда не вспоминаю, потому
что боюсь заиграть эту пластинку. Да и подробностей никаких не помню,
кроме острого чувства счастья, возможного только в девятнадцать лет.
Девушка тоже куда-то исчезла. Помню только, что у нее была небольшая
очень нежная грудь с разными сосками. Один сосок был гладкий, другой
какой-то шершавый.
Художник Анатолий Зверев умер в 1986 году. Мир праху его.
Abrp722