Конец «дружбы народов»
Писала в предыдущем посте про то, как к нам приехали учиться «бедные, несчастные индусы». Приехали они к нам в конце августа, и поэтому в своих сари, пижамах и в сандалиях смотрелись еще не так дико на фоне нашей северной природы. Но прошел сентябрь, наступил октябрь, ноябрь, а вместе с ним наш родной северный морозец. Как обычно выпал снег, наступили легкие холода -20 и дальше, нашим индусам наступил п….ц каждый день. Стоя на трамвайной остановке, мы, русские студенты, одетые во что-то теплое (непонятные пуховики и куртки на рыбьем меху) нашими родителями, наблюдали, как рядом с нами топтались, переминались эти несчастные индусы, сине-лиловые от мороза. Наши северные погоды и так усилили их цвет кожи не в лучшую сторону, но нам вообще было страшно смотреть, как они трясутся в своих сари и сандаликах, ожидая трамвая для поездки в общагу. Мы их жалели, сочувствовали им, но помочь, кроме как подойти, обнять и согреть ничем не могли, ибо в 90-х находились в таком нищенском состоянии и мы и родители, что спасать людей из других стран было выше наших возможностей.
Мы ведь не знали тогда, что это дети раджей и индусских начальников, попавших к нам на север в связи с тем , что у нас на северо-западе очень хорошее высшее образование (было на тот момент) и дешевое по сравнению с Европой и США. Поэтому эту пробную партию закинули к нам и не предупредили их о том, что у нас так холодно бывает. Мы им сочувствовали и пытались помочь, чем могли из одежды.
А вот после Нового года все изменилось. Наши индусские «крестьяне» съездили в Москву, где пожаловались в своем представительстве о невыносимых условиях в наших северных широтах. Так как их родители отстегивали бабло за их учебу в десятках тысяч долларов и представительствам и нашей академии, все естественно возмутились, схватили весь этот индусский отряд и потащили их в ближайшую забегаловку, торгующую мехами и валенками и прикупили им каждому гардеробчик на все северные сезоны: теплая зима (лето и весна), холодная зима (осень и зима). Когда мы встретились с ними на той же остановке после зимнего перерыва, мы были ошарашены.
Нет, не модным прикидом, не радостью от того, что они согрелись, а тем, как они смотрели на нас, русских нищебродов. Они стояли рядом с нами, на той же самой трамвайной остановке, где мы раньше жалели их, и смотрели на нас, презрительно,кутая лицо в норку, песец и чернобурку. И дальше это презрение к нищим людям, нищей стране, которая их приняла, никуда не делось. За ними пришли арабы, еще хуже. Мы жили, понимая, что мы не только нищие, мы чужие в своей стране. Самое поганое, это ощущение за столько лет никуда не делось, а в 100500 раз усилилось.