В восьмидесятых мы считали советские вещи скучной обыденностью.
В девяностых полюбили их, но нам казалось, что их так много, что они никогда не кончатся.
В нулевых осознали, что их надо сохранять.
В десятых поняли, что сохранили не всё.
Поймём ли мы в двадцатых, что популяцию советских вещей надо восстанавливать, организовав производство похожих хотя бы внешне?