Я ненавидел свою математичку, которая ко мне вечно придиралась и особенно после того как в она оставила меня на осень. Но когда я легко на пять сдал математику на экзаменах в Военное училище, а в Училище щелкал как орешки задачи по баллистике, я понял что она для меня сделала и написал ей теплое письмо. А она мне не менее тепло ответила и объяснила, что видела во мне талант к математике, но увы плюс её абсолютное неприятие и применила педагогически-карательные методы, дабы растормозить мое математическое подсознание, а знаете ли, у неё получилось. Кстати с тех пор обострилась память на цифры. Помню до пол ста телефонных номеров и до сих пор помню номер своего первого автомата полученного в 1967 году - ПВ 6235.
И я думаю, что будь все педагоги, как Маргарита Владимировна, то и Страна бы сейчас была другая. Но увы и еще раз увы.
Был еще случай в моей школьной жизни, одна преподавательница как то обвинила меня буквально в антисоветской пропаганде, хорошо это была середина шестидесятых, а не тридцатых. А дело было вот в чем...
Мы как раз проходили Горького, а конкретно "На Дне". А мне свезло посмотреть этот спектакль в МХАТе. Нет, всё-таки старые Советские актеры были Гигантами. В тоскливом тогдашнем репертуаре, они умудрялись делать бриллиант из любого серого сюжетного камушка. На мое счастье (а как оказалось позднее несчастье), Луку играл Великий Грибов. Состав МХАТа тогда был боле чем силен, но и на фоне тогдашних звезд Грибовская харизма весьма выделялась. Кстати в премьере 1952 года, Алексей Грибов играл с Тарасовой и Массальским. Я по ряду причин смотрел более позднюю версию, но Грибов еще играл и безусловно блистал.
Короче в сочинении по Горькому я выбрал тему "На дне", роздал всем сестрам и братьям по серьгам и вывел Луку практически положительным персонажем, который помогает людям пережить черную полосу.
Вот тут то и началось... Литературша смачно зачитывая отрывки из моего сочинения, на моем примере показывала классу, как некоторые неправильно понимают творчество "Матерого человечища" (она почему то решила, что Ленин говорил это о Горьком, а не о Толстом), она обвинила бедного Луку в коварстве и тлетворности. Я бурно возмутился и сказал, что Лука в этой ночлежке, был единственным добрым человеком. А когда на это литературша заявила, что своей ложной добротой, Лука отвлекал народ от революционной борьбы, я в свою очередь, с юношеской бесхитростной иронией, стал воспрошать, мол какая там революционная борьба в ночлежке, где проживают исключительно бродяги, уголовный элемент и падшие женщины. Тут то мне и было сказано, что то, что я говорю, это почти антисоветская пропаганда. Ну не знал я, что для Советской власти, уголовники считались классово близкими и вощще пострадавшие от царизма.
Р.S. За термин "падшие женщины" мне обломилось отдельно