История из советских времён:
Один расторопный корреспондент из «Литературной газеты» увидел случайно в поликлинике громадное учетное полотнище и полюбопытствовал: к чему бы это?
Вооружившись мандатами и командировкой, этот замечательный человек пошел по цепочке.
— Вам лично нужны эти документы? Они помогают вам в работе? Вы их как-то используете? — спросил он у врача на приеме.
— Нет, — ответил доктор, — они мне совершенно не нужны.
— А кому они нужны?
— Они нужны заведующему поликлиникой, мы ему сдаем их каждый месяц.
Корреспондент идет к заведующему:
— К вам поступают ДЕСЯТКИ полотнищ с цифрами. Вы их обрабатываете? Анализируйте? Вообще, они вам нужны?
— Нет, конечно, — ответил заведующий.
— А что вы с ними делаете?
— Я их сдаю главному врачу объединения.
— А что он с ними делает?
— Спросите у него…
— Ну что ж, и спрошу, — говорит корреспондент и ставит ногу на следующую ступеньку.
Но и главный врач полной ясности в эту проблему не вносит: СОТНИ аккуратно заполненных простынь он отправляет в горздравотдел. «Идем дальше», — произносит корреспондент в старой манере бывших присяжных поверенных.
— К вам приходят ТЫСЯЧИ громадных учетных документов, — говорит он заведующему горздравом. — Интересно, как вы с ними справляетесь, как анализируете, какие выводы делаете?
— А мы не делаем, мы их в облздрав по почте отправляем, там занимаются…
Корреспондент устремился в область.
— К вам поступают ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ учетных документов. Они вам нужны? Что вы с ними делаете?
— Нам они, безусловно, не нужны, — сказал облздрав, — мы их в Москву отправляем, в министерство.
— Ладно, — сказал журналист и заказал билет в Москву.
В те годы министром здравоохранения была строгая женщина. Но под влиянием редакционных мандатов тугие министерские двери тотчас открылись перед любознательным журналистом, и он задал свой вопрос в самой последней инстанции.
— К вам поступают МИЛЛИОНЫ громадных учетных документов. Как вы с ними справляетесь? И вообще, что вы с ними делаете?
— Обратитесь, пожалуйста, к моему заместителю по упрлечпрофпомощи, — сказала министр.
А упрлечпрофпомощь тоже ничего не знала. То есть даже понятия не имела об этих бумагах и в жизни своей их ни разу не видела. Журналист не пожалел командировочного времени. Он тщательно опросил практически все министерство, и ни один человек об этих бумагах даже не слышал. Но куда же они делись, черт возьми! Они же миллионами идут сюда — от Кронштадта до Владивостока… Эшелоны бумаг… Это же не иголка. Журналист поехал по вокзалам, посетил почтовые экспедиции, какие-то сортировочные пункты. И вот на далеком отшибе один железнодорожник обратил внимание нашего следопыта на длинный приземистый пакгауз, который денно и нощно охранял часовой с винтовкой и примкнутым штыком. Сюда, по словам железнодорожника, один раз в году сваливают бумаги, после чего ворота запираются и тайну бумаг надежно стерегут ВОХРы. Могучие мандаты, однако, сработали и на этот раз: ворота открылись. В тени пакгауза миллионными лохматыми глыбами, в паутине и в мышином помете слежались мучительно сосчитанные, аккуратно записанные, орошенные слезами и потом учетные полотнища. От Кронштадта до Владивостока… А поскольку этот пакгауз был не резиновый, то ежегодно перед новым пополнением старые бумаги выгребались, отвозились на пустырь и там сжигались. А на свободное место ложились новые миллионы…
Из книги Э.Айзенштарка "Страсти и покаяния главного врача"