Ледоколы.
Еду сегодня на такси, и везёт меня такой типичный, правильный провинциальный дядя. Не знаю, как там в ваших Москвах, давненько не был, а у нас таких ещё много: Рубаха сдержано-цветастая, с широкими рукавами до локтя, поверх неё— неизменный серый жилет с сетчатой спиной, чтоб не потело, светлые просторные брюки и туфли в дырочках, блёкло-бежевого оттенка с упоительно острыми, чуть загибающимися носами.
На пальце, само-собой, печатка жёлтого металла с львиной мордой, в ложбинке между большим и указательным пальцами правой руки — синий кол в виде буквы С с расходящимися от неё схематическими лучами, причёска старорежимная, под канадку, коротко.
В автомобиле приятный глазу порядок и благолепие. Ядрёно пахнет свежей, сладковатой химией от всяких освежителей, на зеркале заднего вида — чётки с деревянным крестом таких размеров, что под ним вполне уместно было бы схоронить карлика, антирадары всякие пищат тревожно, извещая о приближении вражеских боевых треножников, видеорегистраторы регистрируют, иконки такие, какие надо и прочие атрибуты человека серьёзного, с понятием - присутствуют.
Ну и радио, разумеется. Но радио не простое, а даже как бы немного выбивающееся из общей картины. Такое знаете — разговорного жанра.
И идёт там некий монолог неведомого мне ведущего о ледоколах. А ехать нам далеко, от кинотеатра «Луч» до Дачной, через все вечерние наши пробки, и про ледоколы я ни черта не знаю, так что слушаю всю эту ледокольную риторику, благо она напористая и героическая, самым внимательнейшим образом. Ну а что ещё делать?
А ведущий натурально там распаляется. Так, мол и так, говорит, ледоколов у нас — ну просто завались! И на атомной тяге имеются, и на солярке есть, и даже один где-то на дровах был, но это не точно.
И до того они все мощные, аж диву даёшься! Любой лёд для них — как раз плюнуть! Колют, соразмерно названию и полностью его, это самое название, оправдывают! Хоть три метра, а хоть и три с полтиной — как орехи щёлкают! Разворотят любые льды вдоль и поперёк, к такой то матери очень даже запросто!
А вот у американцев (и сразу тон у диктора торжественнее стал, значительнее) у них с этим вопросом прямо скажем — нехорошо. Стыдно даже говорить, дорогие радиослушатели, но всего-то ничего, четыре жалких, завалящих ледоколишки там у них на все их хвалёные штаты! Да и те — все поголовно сделаны ещё при царе Горохе! Старьё никчёмное, ржавые, текут по швам, и даже ледоколами такое называть непозволительно в приличном обществе!
Так, разве что в лужах льдинки колоть — ещё сгодятся, а на серьёзные дела — и думать забудьте их звать. Застрянут, загундосят, опозорятся на весь белый свет и пиши пропало!
А у Норвегии и того хуже, всего то навсего один-одинёшенек! Вот какое скудное прозябание в той Норвегии, дорогие мои товарищи! Незнамо, как вообще живы они при таком раскладе, норвежцы то эти. Один ледокол, вы представляете?! Курям на смех!
А у Дании два, но оба — плохие, не годные. Мучаются, натурально мучаются с ними датчане и клянут свою датскую судьбу самыми непечатными словами.
И дядя строгий всё это слушает, и вроде как даже в некоем подобии улыбки начинает расплываться, до того его слуху вся эта информация елейна. Да что там дядя, я сам натурально ведущему верю и очень даже отрадно мне о таком положении вещей в ледокольном мире узнавать!
А ведущий, словно чует это, шельма, и подливает розового масла не жалея. Ковшами поддаёт!
Отстают, говорит, американцы в этом вопросе от нас лет на десять, не меньше. И вряд ли когда догонят! Нету шансов у бедолаг, ибо завсегда иха карта супротив нашей бита будет! Такие вот ледокольные шахматы, по системе Ботвинника мы их обставим. Мат в два хода!
Обставим, а сами меж тем проковыряем новый торговый путь через Арктику (пингвинов бы не подавить!) и будут по тому пути весёлые, улыбчивые китайцы возить товары свои в Европу, не боясь пиратов из Сомали, ибо очень уж непривычны те пираты к Арктическому климату. Шапок у них тёплых нет, и штанов на вате — тоже. А мы значит, будем с тех китайцев брать мзду за проезд и поддерживать качество этого самого обводного пути в должном виде. А Америка со своими допотопными ледоколами будет локти кусать, злиться, а поделать с этим — ничегошеньки и не сможет, ибо руки у неё, как у тираннозавра — коротки! Отсталые ибо! А мы будем богатеть да жить припеваючи!
И тут дядя совсем уже не выдержал и по дружески мне так, с улыбочкой золотозубой — вон чё деется то, слыхал?! Отстают американцы! Нету, нету у них ледокольного флота! А мы, значит, сейчас всю Арктику того — переворошим! Под себя подомнём, да богатеть станем!
А вы знаете же — я человек всё же более плохой, чем нет. И душа у меня — чёрная, как нефть. И пахнет примерно так же, да и на ощупь — весьма неприятная.
И поэтому я дяде, как мне по праву рождения положено, отвечаю вопросом на вопрос. Да не просто так отвечаю, а сразу с козырей захожу.
Вы, говорю, сколько в месяц получаете? Выгодно таксовать то?
И дядя сразу как-то улыбаться перестал и рукой такое, неопределённое в воздухе махнул. Дескать, чё ты начинаешь то, нормально же общались. А я вроде как с понимающей такой рожей продолжаю — а вот, говорят, с июля опять квартплату поднимут, и бензин вроде опять подорожает, где-то читал я, хотя может и врут. Да...
А там уже и август на носу, детей в школу собирать давай, а это — нынче ощутимо для бюджета. Это раньше — купила мать деревянный пенал да палочки счётные, и всё, иди учись на пятёрки, космонавтом стать мечтай. А ныне — всё дорого, всё не укупишь! А у меня ведь их двое, оглоедов! И каждому — и обувь новую справь, и прочие тетрадки. А у вас сколько?
Смотрю — а у дяди в глазах медленно ледокол за ледоколом печально гаснет, и аж жалко его стало.
Не расстраивайтесь, говорю, зато флот то у нас ого-го какой! Ледокольный! Проковыряем путь обходной, возьмём с китайцев денег, а там глядишь и бензин подешевеет, и за квартиру снизят вот это всё. Да точно снизят, обязательно снизят. Ну а какой смысл повышать, когда обходной путь то наш, и ни у кого больше ледоколов нет?! Совершенно никакого смыла. Снизят, как пить дать!
Дядя вроде как покивал мне кисло, а потом вдруг как-то резко переменился.
Радио выключил и говорит сурово, сухо — куда дальше то ехать, я этот район ваш плохо знаю.
А никуда не ехать, отвечаю. Приехали. Прямо здесь меня высаживайте и сдачи не надо. Я щас дворами, в магазин забегу, картошечки куплю, сельди пряного посола, огурчиков, сосисочек и хлеба ржаного. Приду домой, баба мне моя картошечки нажарит и я её с селёдкой и с огурчиками срубаю без водочки. Ибо если б с водочкой, то не задавал бы вопросов идиотских, а так — что за человек я? Дрянь какая-то! Ни разговора поддержать, ни поужинать по-человечески.
Тьфу! Смотреть самому на себя противно!