"Некоторые Особенности Службы в Советской Армии"
Эпиграф: "Время разбрасывать камни, и время собирать камни." (Экклесиаст)
В самом начале 1970-х, после окончания института, мой отец получил звание лейтенанта, и был призван отдать свои два года Советской Армии в качестве командира танкового взвода. Конечно, не одного его призвали, немало его сокурсников были направлены в ту же воинскую часть.
Свежеиспечённые офицеры получили свои взводы и начали службу. Следует, пожалуй, упомянуть что дивизия была кадрированной, то есть комсостав был по штатному рассписанию, а вот рядового и сержантского состава служило мало. Типичный танковый взвод состоял из трёх механиков-водителей плюс самого комвзвода. Этого вполне хватало, ведь большинство танков мирно дремали на хранении в коконах. Впрочем, конкретно моему отцу подфартило куда меньше, ибо ему достался единственный в батальоне развёрнутый взвод.
Но вообщем и целом, служба у двухгодичников обещала быть если не синекурой, то вполне сносной. Не какая нибудь Тьмутаракань, а респектабельная Калининградская область, личного состава немного, а главное, несмотря на скромное звание, оклады были по 170 рублей (государство Советское на армию в те годы не скупилось). Для начала 1970-х, это были очень даже приличные деньги, особенно если учитывать, что вчерашние студенты совсем недавно довольствовались скромными стипендиями по 30-40 рублей. А тут махом доход в 4 раза больше.
Главное, тратить новоприобретённое богатство особо было некуда. Питание в офицерской столовой "Луч" стоило немного. Ещё были, конечно, какие-то умеренные траты, типа на общежитие, пошив парадной формы, и прочие мелочи. Плюс, изредка выбирались погулять в Калининград. И все равно, после всех расходов, оставалась достойная сумма.
Этим обстоятельством почти сразу и начали беззастенчиво пользоваться многочисленные кадровые "пятнадцатилетние капитаны" и даже прапорщики. Может быть это и был частный случай в их дивизии, но большинство этих личностей были закостенелыми алкашами. Зная это печальное качество, их жёны, в день получки, встречали суженных у ворот части и тут же конфисковали наличность. Даже если кто и смог утаить заначку, то надолго её не хватало. Три Топора, Агдам, Зося Осиповна, Анна Павловна, и беленькая потреблялись в огромных объёмах. И хоть были они относительно недороги, но отнюдь не бесплатными.
А посему стрельнуть рубль-два у наивного "пиджака" было святым делом.
- Подсобишь парой рубликов до получки? - полупросили / полуприказывали капитаны.
- Виктор Павлович, можно рублём одолжиться? Завтра же верну - заискивающим сиплым голосом просили прапора.
Куда деваться? Прослыть жмотом и человеком "без чувства локтя" не хотелось никому. Плюс сумма то смешная. Не откажешь же в помощи сослуживцу, особенно если ты в полку без году неделя, а эти кадровые служаки кирзачи до жопы стёрли. Информация о том, что у какого-то лейтенанта можно перехватить на выпивку распостранялась по батальону и полку со скоростью звука.
Проблема была не в том, что просили в долг, а в том что некоторые хитрожопцы, удивительнейшим образом "забывали" о возврате. Конечно, нельзя огульно охаивать всех, но грешили этим многие. И хоть некоторые и отдавали заимствованное, нередко, рублей 10-15 (а у некоторых двухгодичников и больше) незаметно рассасывалось в течении месяца между должниками.
Мелочиться и требовать обратно рубль, и даже трёшку, было неловко. А даже если и напомнишь, то звучал типичный ответ:
- Ой извини, совсем забыл. Закрутился со службой. Конечно, конечно, завтра-послезавтра принесу.
Но проходило завтра, послезавтра, неделя, и месяц, а долг так и не возращался. На повторное напоминание отвечали:
- Ах да. Как же я старый балбес за твою трёшку запамятовал. Слушай, раз уж зашла речь, можешь ещё дать два рубля. Получка через неделю, сразу пятёрку отдам.
Пятёрка, чаще всего, приказывала долго жить, а должник искал другого отзывчивого двухгодичника. Некоторые, самые умные заёмщики, отдавали долг, и через недельку просили снова, только сумму чуток побольше, и вот её уже и не возращали.
Лейтенанты, проанализировав свои расходы, с удивлением обнаруживали, что почти месячный оклад, а то и больше, в течении года исчезал в карманах беспринципных должников. Особо не свезло, одному зелёному лейтенантику, Гене Тэну. Это был добрейший коротышка, который и в тощие студенческие годы был готов отдать с плеча последнюю рубашку. Воспитанный в традиционной корейской семье, где почитание старших - освящённый веками закон, он даже и подумать не мог отказать просящим старшим по званиям и возрасту.
Его-то и "облюбовал" вреднющий зампотыл батальона, капитан Редько. Почти каждый месяц он одалживался у бедолаги лейтенанта, и "забывал" отдать. Точнее, он вспоминал об этом перед очередной просьбой, извинялся, и, просил ещё, и клялся вернуть всё сполна со следующей получки. Гена сначала наивно верил, потом давал со скрипом, после сам себе обещал, что это в последний раз. Через энное количество месяцев, Редько был должен весьма солидную сумму, чуть поболее 100 рублей.
Наконец терпение переполнилось, и на следующую просьбу одолжить, Тэн ответил капитану решительным отказом, и потребовал вернуть деньги. Редько долг не отрицал, но попросил обождать, ибо махом отдать такую сумму он не мог. На это Гена по доброте своей согласился. С тех пор, с хитростью заправского разведчика, капитан избегал встречи с нашим героем. То у него срочные дела в штабе, то жутко занят на складе, то он пишет отчёт, то он в отпуске. Если уж встречи было совсем не избежать, то он извинялся, снова обещал вернуть, и бочком-бочком исчезал.
Надежды Тэна получить свои деньги обратно таяли с каждым месяцем. Он поделился своим горем с бывшими сокурсниками, но чем они могли помочь? Как то раз он сообщил об этой печали отцу - как неформальному лидеру их призыва. Вообще часто так бывает, вроде бы все одинакового возраста, звания и должности, но всё равно рано или поздно появляется лидер к которому все приходят за советом и поплакаться в жилетку. Наверное сказалось то, что отец был чемпионом полка по настольному теннису и шахматам. Плюс, как получивший в командование развёрнутый взвод, он периодически исполнял обязанности комроты (когда тот уходил в отпуск).
Мой отец пробовал поговорить с Редько на что получил неожиданно резкий ответ:
- А что это Вы, товарищ лейтенант, лезете не в свои дела. Мои отношения с лейтенантом Тэном, это мои отношения с лейтенантом Тэном. Вас они не касаются от слова совсем. Свободны.
Отец поделился коллекторской неудачей с Геной, и тот вообще приуныл и почти похоронил свои шансы на возврат. На что отец обнадёжил:
- Я это дело так не оставлю. Я не я буду, если не найду метода против этого мерзавца. Только дай время.
Шанс подвернулся через пару месяцев. Дело в том, что дивизией командовал Маргелов (старший сын того самого знаменитого Маргелова). Неповоротливые шестерёнки в положенное время завертелись и комдив должен был вот-вот получить следующее звание и должность. Но перед этим, как водится, часть должны были посетить всеразличнейшие проверяющие и инспектирующие. Само собой разумеется, вся дивизия забегала как посоленная.
Всё что было сломано - чинилось. Что двигалось - прибивалось к месту. Всё облезлое - красилось. Всё порванное - штопалось. Наводился идеальный порядк на складах, в казармах, на территории парка, в оружейке, и даже на кухне и столовой. Само собой, особо дрючился личный состав.
Штабные из дивизии метались из полка в полк, из батальона в батальон, дабы не упустить ни одной мелочи. Так получилось, что однажды, пока мой отец был назначен начкаром парка, туда нагрянул начштаба дивизии с внезапной проверкой. Крупная шишка водил жалом, присматривался, принюхивался, но никаких огрехов не нашёл. Распекать лейтенанта было решительно не за что.
Довольный полковник добродушно поблагодарил за службу, пожал руку и спросил как полагается:
- Жалобы и просьбы есть?
И вот тут-то отец понял, это шанс, который может больше не представится, и огорошил большое начальство:
- Так точно. Есть, товарищ полковник. В части наблюдаются неуставные отношения.
Если бы отец сказал, что комполка - американский шпион или израильская военщина стоит у границы, то начштаба не был бы так удивлён.
Напускная благостность слетела моментом. Неуставняк перед большой инспекцией это чревато. Острые зубья Советской машины могут перемолоть хоть сотню полковников, не поперхнутся. Побагровев, он прохрипел:
- Докладывайте.
- Коммунист, капитан Редько, зампотыла третьего батальона одолжил у лейтенанта Тэна, кандидата в члены коммунистической партии Советского Союза, комвзвода третьей роты второго батальона, более 100 рублей и не отдаёт свыше полугода, несмотря на неоднократные просьбы и напоминания. Это создаёт очень нездоровую и напряжённую служебную обстановку. Я даже сказал бы, капитан Редько дискредитирует высокое звание офицера Советской Армии. Более того, он подаёт пример недостойный коммуниста. Я надеюсь Вы сможете рассмотреть этот вопрос.
- Это всё? - прищурился полковник.
- Так точно. - ответил отец.
- Спасибо что доложили. Я лично займусь этим.
Следующим вечером отцу на глаза попался радостный Генка.
- Слушай, ты не поверишь, но сегодня днём ко мне прибежал взмыленный Редько и отдал долг. Всё до копейки вернул. Извинялся, чуть ли не хвостом вилял. Ты не знаешь, как так получилось?
- Понятия не имею. - улыбнулся отец. - Наверное, совесть у него заговорила.
История моментально расползлась по полку. Этим и решил воспользоваться мой отец, чтобы превратить тактическую победу в стратегическую. Отныне, как только к нему обращались с просьбой одолжиться парой-тройкой рублей, он вынимал из кошелька специально отложенную двадцатипятирублёвку.
- Всегда пожалуйста. Извини, мелких денег нет. Вот, возьми двадцать пять. О трёшке мы оба забудем, а о четвертаке будем помнить. - многозначительно говорил он.
- Да ну. - стушёвывался сразу очередной "пятнадцатилетний капитан". - Мне лишь пару рублей надо.
- Как знаешь, - отвечал отец. - Хочешь - бери четвертак. Я тебе доверяю.
- Спасибо. Я как нибудь перебьюсь. - уходил восвояси искатель лёгких денег.
Метод стал работать безотказно. Взять в долг махом такую крупную сумму никто не решался. Он поделился решением с другими двухгодичниками, и уже через месяц никто "в долг" у них больше не просил.
Хорошо получилось, и чувство локтя проявили, и деньги не потеряли. Как в старину говорили, "и волки сыты, и овцы целы."