Уж к вечеру клонился день.
Кружились мухи рой за роем.
Вот скорчился корявый пень,
Как-будто болен геморроем.
Прозрачный пруд среди берез
Расположился, как на ужин,
Как лысина среди волос,
Чтоб не сказать чего похуже.
А в темной зелени ветвей,
Окутан сумрачным туманом,
Рыгал влюбленный соловей
Над опрокинутым стаканом.
------------------------------------------------
Блестит Москва вечерними огнями.
Река лениво плещется в гранит,
А я пирую с голыми блядями,
Но вот беда, что хуй мой не стоит.
Стараясь скрыть бессилие в кальсонах,
Я их подряд три ночи не снимал.
И только на четвертый день во всех фасонах
Хозяйку дома отъебал.
И вот опять я в стенах дома,
Где не бывал четыре дня.
Здесь каждая мне вещь знакома,
И знает каждый гвоздь меня.
Здесь часто, лежа на постели,
Я пальцем в жопе ковырял.
И, вспоминая про бордели,
Подушки хуем поднимал.
Но что это? Чья это рожа?
Я с нею, вроде, не знаком.
В моей постели кто-то лежа,
Хуй дрочит грязным кулаком.
Ах ты, мудак. Ну, погоди же.
Я весь от злости задрожал.
Когда я подошел поближе,
Я друга старого узнал.
Все тот же он, все та же рожа,
Все тот же блеск в его глазах,
Молочнорозовая кожа
И грудь в могучих волосах.
Меня избавил от напасти:
Он мне таблетки стал давать.
С тех пор могу, какое счастье,
Я все, что движется, ебать!
------------------------------------------------
В туалете на паркете
Блевотины круг.
Пьяный господин в жилете
Испускает дух.
Алкаши кругом столпились,
На него глядят.
Морды красные, напились,
Харкают, пердят.
Мусор в кучу затесался,
Пьяниц разогнал,
Только я один остался,
Потому, что ссал.
Кончил ссать я, мусор вышел,
Хуем я потряс,
За спиною кто-то дышит,
Вижу-пидорас.
Хуй в портки убравши снова,
Так подумал я:
До чего у нас хуева
Вся милиция!
------------------------------------------------
Мои собратья по перу,
Я завтра может быть помру.
Ну, а сейчас, пока дышу,
Ебена мать, стихи пишу.
Юрий П.