ЖОПА (застольно-героическая зарисовочка).
Манная каша напоминает поле боя. Кормлю 4-летнюю дочь этим жутко
полезным продуктом, но, из-за этой полезности, что ли, деткам весьма
отвратительным. А зубы, чтобы между ними просунуть ложку с кашей,
заговариваю разными захватывающими текстами, в том числе и боевым
стихотворением про Чапаева: «Последнюю пулю пошли по врагу!/ Живые,
скрывайся на том берегу./ Вдогонку палят – перелет.. недолет. / Но
раненный в РУКУ Чапаев плывет. »
Тут малышка оживляется:
- А еще куда?
Под следующую ложку Чапаев получает ранение в спину, и, тем не менее:
«раненный в СПИНУ Чапаев плывет.. »
- А еще куда?
Короче, следующая пуля под очередную ложку каши настигает Чапая в ухо –
«и раненный в УХО Чапаев плывет.. »...
«... в НОГУ.. »...
«... в ШЕЮ.. »...
«... в ПАЛЕЦ... »...
«... в ПЯТКУ... »...
«... в ШАШКУ... »...
«... в ШАПКУ... »...
«... в БУРКУ... »... И т. д.
Послать пулю в уже пораженное место бдительная малышка не дозволяет, в
знак протеста сразу стискивает зубки, объявляя таким образом голодовку
протеста. Но и без повторных попаданий лично Василий Иванович Чапаев,
его одежда и оружие уже изрешечены так, что не осталось живого места,
куда в рифму можно бы послать пулю. А каши еще полтарелки. Потому
мужественный герой продолжает заплыв, и утонуть не должен, пока не
съедим кашу.
И тут у меня - ступор.. Уже некуда его ранить. Я не сдаюсь, но
притормаживаю...
«И раненный...
(ну! ну! ну же? Ну куда еще вмазать народному герою...?) Видя, что я уже
тормознутый, дщерь приходит на помощь:
«.... в ЖОПУ Чапаев плывет.. »
... Теща, 74 года, врач в третьем поколении, это волшебное слово ЖОПА,
вероятно, знала, однако у себя дома, за обеденным столом услышала
впервые. Да еще из нежных уст любимой долгожданной внучки! От неожиданно
нахлынувшего негодования у нее случилось недержание челюсти с выпадением
последней в борщ. С юношеской прытью (и откуда взялась?) она схватила
тарелку и вылетела было в коридор – выловить и вставить челюсть на
место. Но не тут-то было - в дверях столкнулась с тестем, 79-летним
ветераном ВОВ. Тот свою челюсть доблестно удержал во рту, но выронил из
рук стакан, облившись чаем, и тоже, не по годам резво, выскочил из-за
стола в ванную – спасти от замокания хотя бы еще подполковничьи
кальсоны, ибо брюки уже безнадежно вымокли. Но к чаю на брюках добавился
борщ, который выплеснулся из тещиной тарелки вместе с челюстью. Стычка в
дверях перешла в боестолкновение. А пока тесть и теща разбирались, «Кто
виноват? » и «Что делать? » (извечные отечественные вопросы), малая,
развивая успех, выдала мне:
- Достал ты своим буркастым Чапаевым! Давай лучше, пока булечка дерется
с дедом, «Тараканище» (кому булечка, а кому и теща, наложившая табу на
любимых “Тараканище»-“Муху-Цокотуху”: тараканы и мухи за едой –
бр-р-р!!)
.... Чем же все-таки закончилась эта история с кашей? Не стану томить –
хэппи-эндом: кашу мы доели под «Тараканище» еще до прилета воробья «из
далеких из морей». Тещина челюсть не разбилась при выпадении из тарелки
во время столкновения с тестем. Штаны и ветеранские кальсоны отстирались
и высохли. С охальником Сашей, ровесником дочери, у которого сказочное
слово ЖОПА – каждое второе, больше не гуляем.
... А что Чапаев? Увы, последнее ранение - в ЖОПУ – стало для него
смертельным, и он-таки утонул в Урале. Историческая правда
восторжествовала.
Алик, киллер-кормилец