Эх, родной совок... Годы этак 70-е. Место действия -- не самостийная
еще Украина, а точнее два ее знаменитых города -- Одесса и Харькив.
Действующие лица (и исполнители) -- два дружбана "не разлей вода",
доктора тех наук -- Пятро (Одесса) и Мыкола (Харькив). Не одна сотня
баррелей горючего выпита вместе, начиная со студенческой скамьи,
не один десяток совместных побед одержан на ниве поля. Оба уже
солидные такие дяди, гладкие, лоснящиеся от сала и гОрилки.
И всегда-та им интересно друг с другом, и не нужен никто. Друзья,
словом.
Ну дык вот, значится, любили они ездить друг к другу на
оппонирование диссертаций. И вот раз очередь выпала Мыколе.
Жинка Мыколы, зная примерно, чем кончаются такие поездки,
наказывала ему перед дорогой: "Дывись, Мыкола, шоб у тот же динь
до хаты! Ти мене знаешь". "Есть!", -- ответствовал Мыкола, прекрасно
зная, что рука у жинки легка токо на подъем. Так эта с утречка,
пораньше, заскочил он на кафедру, прихватил припасенную заранее
гОрилку и шмоток домашнего сальца, и отправился в аэропорт.
Налегке. В Одессе его с нетерпением у трапа встречал Пятро (оба
авиационщики -- не без связей, ясен пень).
Защита прошла в томительном ожидании дружеского интима...
Не успели отзвучать апплодисменты диссертанту, как Пятро начал
отчаянно семафорить Мыколе. Надо сказать, что на большой банкет,
полагающийся устраивать диссертанту, они никогда не ходили,
предпочитая скромную компанию друг друга. Короче, очередь настала
Пятро заскочить на кафедру. Замечу, что дело происходило той редкой
зимой, когда в Одессе был морозец, солнышко и все дела. Да еще ледок
такой на лимане, у бережка.
Пятро грит: "Моя у хате, поэтому давай-ка мы с тобой на бережок
пойдем, покалякаем". И прихватывает шалашик такой пластиковый
и пару стальных ящиков, которыми пользуются любители зимней
рыбной ловли.
Притопали они, значится, на бережок. Солнышко, снежок, море
блестит. Теплолюбивые одесситы по домам сидят -- никого. Благодать.
"Слухай, Мыкола, -- грит Пятро, -- давай мы вот на эту льдинку
пристроимся". Сказано -- сделано. Расположились. Впереди -- море,
позади -- пляж. По стакану за встречу из запасов хозяина. Еще по
стакану из запасов гостя. Крякнули. И почти одновременно: "Гарна
гОрилка, Пятро (Мыкола), ишь як забирает!" Ну ишшо по одному,
раз так. Тут Мыкола грит: "Ух, Пятро, седни як никогда -- аж в мозге
чей-та треснуло!" "Та эта я у батьки на хуторе на Рождество разжился.
Як слиза". "Ну давай ишшо по одному, тади". Вот так разминка была
закончена. Сидят, в шалашике на ящичках, на солнышко щурятся,
закусывают сальцом, беседуют. "А помнишь, Мыкола, ту козявовку
со второго курса?" "Ну, а як же. Гарна дивчина була!" Налили за
козявовку. Тут Мыкола, твердо держа стакан, замечает, что гОрилка
каки-таки колеблется. "Слухай, Пятро, ишшо вроде не начинали, а бачь,
бултыхается чой-то. Ну забориста". Выпили. Покурили. Теперь Пятро,
с любопытством разглядывая свой стакан, грит: "Да, Мыкола, чи-то
и впрямь, бултыхается. Наливать придется поменьше". Выпили. "Я тут
седни вечером до хаты, -- грит Мыкола, -- моя бунтует. Скилько годин?"
"Та, вот по солнышку определим. Вримени вагон", -- грит Пятро. Но на
солнышко все-таки посмотрели. И видят, что оно таки странно не там,
даже если учесть время, проведенное вместе. И гОрилка в стаканах
плещется все сильней. "Слушай, Пятро, а мы эта -- плывем, кажись!"
Вылезли из шалашика -- оглянуться. Ну берег уже метрах в ста.
"Таж так твою и разэтак -- не на ту льдинку сили", -- грит Пятро.
Ну и что сделали эти робинзоны? Стали орать, звать на помощь?
Неаа. Они спокойно допили гОрилку, мерно покачиваясь на волнах.
Содрали с ящиков крышки. Улеглись по разные стороны льдинки,
и работая крышками как веслами, пригнали льдинку к берегу. Да вот
как сойти? "Давай, Пятро, я буду грести, а ты прыгай на берег, хватай
и подтягивай". Так и сделали.
Прыжок Пятро пришелся точно посередине между кромкой бережка
и кромкой льдинки. Массой поднятой воды льдинка запрокидывается
и Мыкола тоже оказывается в воде. Пришлось таки ехать к Пятро
домой с чисто лечебными целями. О комментариях таксиста (одесского!),
везшего друзей к Пятро, история умалчивает. Выслушав же дома
"живые" комментарии супруги, Пятро и "телефонные" из Харькива
дружбаны лечились от простуды до первого утреннего рейса...
С тех пор Мыкола ездит на оппонирование неохотно, повсюду
сопровождаемый супругой.