В моей квартире до жути темный коридор, но это ведь не повод жечь свет днем
и ночью. Вот и ходим впотьмах, но безмерно довольные достигнутой киловатоэкономией.
На той неделе, после бурной и продолжительной пьянки, заскочил домой за костюмом,
чтобы предстать перед очами недремлющего начальства хоть и в несколько
потасканном, но аккуратном виде.
Не то чтобы я был пьян, но трезвым меня был бы сложно назвать. Это уж точно.
Облачившись в костюм и туфли я, даже в коридорных сумерках, разглядел запыленный
вид своей изначально черной обувки.
Не взирая на жуткий цейтнот, я влез в шкаф и извлек тюбик с обувным кремом и щетку.
Меня вряд ли можно отнести к той категории граждан, что с вечера начищают свои
сапоги, чтобы утром их надеть на "свежую голову", и с восхищением взирают на дело
рук своих. Поэтому чуть посвежевший вид обувки, после размазывания по туфлям
небольшого количества выжатой из тюбика массы, меня вполне удовлетворил и ничто
не насторожило моей вечно не дремлющей, бдительной натуры. И, преисполненный
коктейлем из чувства собственного достоинства, водки и курсирующими в ней
на бреющем полете кусочками шашлыка, я шагнул в распахнувший мне свои объятия,
загадочный и надменный, потуквартирный мир.
Где тут же нарвался на соседку, решившую выгулять свою пушистенькую и приторно
чистенькую болонку бальзаковского возраста.
У твари этой (речь о болонке, хотя хозяйка тоже ничего себе) есть как минимум одна
омерзительная привычка. Она обожает, когда ей чешут брюхо, а так как идиотов,
согласных на подобное извращение, надо еще поискать, даже среди моих загадочных
соседей по подъезду, то она изобрела замечательно действенную методу.
Как только увидит, что объект движется со скоростью менее 100 миль в час, тут же
кидается в ноги и, уютно раскинувшись на обувке жертвы кверху пузом, пожинает
незаслуженную дозу ласки от окружающего ее враждебного мира. А так как, прикрывая
дверь квартиры, должной скорости я еще не развил, то пришлось лицезреть на моих
свежевычищенных туфлях эту тварь божью.
Пока я здоровался с ее хозяйкой и разухабисто брехал о вселенского масштаба
катаклизмах, помешавших мне занять мое скромное место в рядах субботствующих»
соседей, моя рука неустанно егозила по пузу забалдевшей шантажистки. Несмотря
на сумерки, затаившиеся в нашем подъезде, я ясно видел улыбающийся оскал, сквозь
который на мои туфли сочилась скупая слюна старческого экстаза. Эта живописная
картина, усугубленная захватывающим рассказом хозяйки о том, как именно выглядели
сточные канавы около дома до сегодняшнего субботника, окончательно взбунтовали
затаившиеся массы в моем желудке.
Привстав с корточек и заявив, что жутко спешу, я, не дожидаясь, пока псина соскочит
сама собой, шагнул к спасительной дозе свежего воздуха.
Но не тут-то было. Вместо шага получился какой-то нелепый поворот на одном месте
градусов этак на 15, а наглая собачья морда все так же громоздилась на моей обуви
и как-то странно верещала.
Ни фига не врубившись я, естественно, повторил свою попытку уже более энергично,
попытавшись выдернуть из-под мерзкой твари хотя бы одну из ног. На что псина
мерзко заголосила, срываясь на вой, и ее вылезшие из орбит глаза замечательно
проиллюстрировали весь ужас и всю боль ее теперешнего состояния.
Хозяйка, выйдя из онемелого оцепенения, осыпала меня столь отборным матом, что
окончательно и бесповоротно подтвердила имеющуюся у меня информацию о ее
многолетнем учительском стаже, а собака яростно месила воздух всеми конечностями
и дико верещала.
Вконец растерявшись, я не придумал ничего лучшего, чем выскользнуть из своей
обуви и, обиженный и униженный донельзя, взирал как мои туфли галопом выезжают
из подъезда, величественно гарцуя на собачьей спине.
Хозяйка рванула за собакой, а я отпер дверь и полез в шкаф проверить единственную
зародившуюся у меня гипотезу.
На полочке рядом с одежной щеткой и щеткой для обуви одиноко примостился тюбик
с... универсальным супер-пупер клеем. А так как на этот раз свет я включил, то на
той же полочке у самой стены углядел тюбик с обувным кремом. Оба как близнецы,
черные с желтым текстом на бочинах. Только на клее текст русский, а на креме
какая-то арабская вязь. Кто мой бардак перебардачил, я с легкостью вычислил,
но речь не о том.
Заменив отъехавшие туфли на китайские тапочки, я рванул на работу. Соседки, слава
богу, не встретил. Видимо, она уволокла свое чадо домой, выстригать из нее мои
туфли.
На работе получил должный втык от начальства, как за опоздание, так и за идиотский
внешний вид. Каких только бжиков у клиентов казино не насмотришься, но, так уж
повелось, что дух из них вышибать имеет право только цивилизованно наряженный
охранник.
На следующее день меня разбудил звонок в дверь. Наглый и безапелляционный.
Когда я все же открыл дверь, на пол грохнулись мои туфли. Соседка молча
повернулась и зашагала к своей двери.
За эту неделю я так с ней и не объяснился. Ну какой нормальный человек поверит,
что с моей стороны это не тщательно подготовленная террористическая акция.
Хотя с учетом цен на обувь я бы поверил.
А так как работаю на двух работах и постоянно пребываю в жутком цейтноте,
то на коврике у входной двери вот уж неделю как стоят то ли туфли, то ли уютные
домашние тапочки, изящно отороченные белым мехом. Впотьмах и не разберешь.