Польша, конец 80-х. Работаю военным корреспондентом очень военной
газеты. В язык въехал относительно быстро, с артикуляцией проблем
тоже не возникало. Стал покупать местные газеты - главным образом,
"Газету выборчу" (ее "Солидарность" основала).
Однажды стою у киоска, с продавщицей треплюсь. Подходят две бабы -
жены наших же офицеров, между прочим. Только недавно из Союза приехали...
Трутся так нервно у стекла витрины, робеют. А витрина - цветная, бля!
Конечно, не так, как в Германии или Голландии - но все равно: это вам
не ебанутое СибВО или УрВО!
Баб явно на сладенькое потянуло. В смысле, на жвачку.
- Слышь, пани, - говорит одна по-русски. - А гУма у тебя есть?
- Есть, есть, - говорит киоскерша.
- Дай, пани, десять... Нет! Двадцать штучек!
Откуда ж бабам-то этим знать, что у поляков "гУма" (резина) сразу две
разновидности товара означала. Первая - "до жУччя" - и была, собственно,
жвачкой, только ее в нашей Легнице в продовольственных магазинах купить
можно было. А вторая "гУма" - "до пердолЕня" - обыкновенными гондонами
являлась. Дает, значит, киоскерша, бабам два десятка презервативов, мне
подмигивает. Бабы платят, сгребают гондоны в сумочки (пополам!) -
и вдруг замечают стервозную мину продавщицы. Одна вроде въехала...
- Слышь, пани? - спрашивает настороженно. - А эту вот гуму жевать можно?
И показывает так мимикой...
- А то юж як пани сОбе жиче! ("Ну, это уж как вам самой захочется") -
выдает киоскерша.