Приключилось эта история летом 91 года, когда мне случилось тусоваться
с группой американских студентов на Байкале. Один из этих студентов по
имени Джеф изучал русский язык, а советская группа ему всячески в этом
помогала. За исключением одного парня по имени Миша, довольно грубого
и нелюдимого мужика, который частенько любил заявить Джефу, что мол,
"басурманину русской души не понять". Джефа это, естественно, задевало.
Так и кричал бывалоча: "Почьему нье поньять? Я все-все понимайу..."
В общем, через некоторе время, вместо того чтобы учиться нормальному
литературному "рашену", он углубился в изучение сленга, и в особенности
того, каким пользовался Миша. А тот ужасно любил к месту и не очень
вставлять в свою речь словечко "охренеть", чаще всего в значении
"здорово". Короче, Джеф раз и навсегда уяснил, что "охренеть" - это
выражение восторга и общей удовлетворенности.
И вот пошли мы как-то в русскую баню на живописном берегу Байкала.
Экзотика! Попарившись, мы заныривали в ледяную байкальскую водичку,
правда, до нее нужно было бежать метров десять по прибрежной гальке.
Дело клонилось к вечеру, видимость все хуже. Миша, который еще ни разу
не окунался в озеро, выбегает из бани и, видя перед собой мерцающую
гальку, решает, что это уже вода и прямо с крыльца рыбкой ныряет вниз.
Бум!!! Все русские наблюдатели сползают по стенкам от хохота.
Воспитанные и сердобольные американцы в ужасе бегут к пострадавшему,
впереди прочих несется Джеф. Миша тем временем очумело поднимает голову
и произносит: "ОХРЕНЕТЬ...!" Джеф цепенеет. Потом поворачивается к нам,
и голосом полным тоски и безысходности произносит:
- Нет... не поньять...
Как мы тогда не умерли, не знаю. За точность слов я ручаюсь. А в
русском Джеф все равно здорово продвинулся за это лето.