…Может, это и не очень смешная история, но хорошая иллюстрация из старых времен.
Ругая (справедливо) нынешние времена, неплохо вспомнить и про прежний маразм.
Году в 85-м я попал на работу в Роспотребсоюз. Что-то типа Министерства торговли –
все помнят магазинчики «Сельпо» и «Кооп», которые в деревнях, да и райцентрах,
были единственными источниками товаров для местных жителей. Работал я
в Техническом управлении, и первое, чем меня озадачили, было составление «целевой
комплексной программы повышения эффективности использования металлообрабатывающего
оборудования на пятилетку» – что-то там в ЦК КПСС такое приняли на Пленуме,
а отраслевым министерствам полагалось нести решения Партии в жизнь.
По-хорошему, работа была для соответствующего отдела министерского НИИ,
но чем НИИ в ту пору (да и сейчас, которые уцелели) занимались, известно.
Т.е. программу они слепили бы в лучшем виде, но вот беда – сдавать ее надо было
через месяц, а НИИ с этим делом меньше, чем за год-два, управиться не может.
Посему они успешно отмазались, задание перекинули нашему управлению, а тут как раз
появился молодой сотрудник, да еще и бывший офицер – т.е. начальник отдал приказ,
я мысленно козырнул и уволок ворох входяших циркуляров к себе.
Ну, запросил области, те – районы, и через пару недель я сосчитал по бумажкам
станки (в основном, настольно-сверлильные времен индустриализации, и точила класса
«Умелые руки»), забацал на казенной «Ятрани» могучую таблицу с коэффициентами
сменности и прочей ахинеей (вспомнив читанное нам на 4 курсе по экономике доцентом
Жеребцовым – суров был, зараза, не загуляешь, но и пригодилось), естественно, беря
цифирь с потолка, но стараясь придерживаться правдоподобия. И отправился в Госплан
РСФСР.
Там меня внимательно выслушали, а потом полюбопытствовали, состою ли я в КПСС.
Отрицательный ответ их огорчил – выяснилось, что я занимаюсь саботажем, что по их
данным, станков в системе не полторы тысячи, а на порядок больше, что партия
требует доведения сменности станков не до 0,8 к концу пятилетки, а до 2, как
минимум (что означает, что настольная сверлилка должна сверлить дырки 16 часов
в сутки), и за это дело я заслуживаю строгоча с занесением. На вопрос, что они
посоветуют, последовал ответ – «Списать! А оставшееся пусть работает в две смены,
а лучше – в три!». Ехидный вопрос о том, как они себе представляют дальнейшую
жизнь районов, где списано сверло и точило, на которых раз в неделю сверлили
и точили по мере надобности разные железяки, которые, в случае исполнения их
мудрых предначертаний, теперь придется возить в область, иногда за несколько
сотен верст, был проигнорирован…
В управление я вернулся печальный, и даже затосковал по военной службе,
где тихо и мирно занимался учетом портянок, сапог юфтевых парадных, и борьбой
с засорами канализации в столовой и не менее зловредными доктором и замполитом.
Но мудрый начальник отдела, Семен Наумович, выслушав меня, посоветовал: «Не бери
до головы! Нам по этой программе когда отчитываться? Через пять лет. К этому
времени не будет тут либо тебя, либо меня. Так вали на того, кого нет! А сейчас
сделай им красиво, пусть увидят, что они хотят, хоть на бумаге, порадуй людей!».
Дело пошло. Через пару недель я защитил свою Программу у нашего Замминистра
и у Зампреда Госплана… На бумаге, настольные сверлила и точила к 1991 году
крутились – любо-дорого смотреть, все дыркосверление и железкоточение
концентрировалось в региональных центрах, из Магадана железные ворота
облпотребсоюзовской базы для сверления дырок под петли, надлежало отправлять
с ближайшей навигацией аж во Владивосток, а в особо сложных случаях, в Красноярск…
Решения Великой и Мудрой Партии, были выполнены.
…Жизнь опередила самые смелые надежды Семена Наумовича. К концу срока
реализации Программы он уже неплохо жил частными уроками английского, я тоже,
сменив еще одну казенную контору, ушел на вольные хлеба, и даже Пятилетка
накрылась досрочно…