В моем детстве проживал я в «очень благородном» городе Киеве. Мы жили на
Нивках, угол Кирпаноса и Черняховского (дело было в начале 60-х),
покойный отец работал на ПЯ-4, у Антонова, т. е. проходная на
Вівчегірській (потом Эстонская, сейчас не знаю) и Гостомельской (потом
Туполева, сейчас не знаю); десять минут пешком от квартиры.
Мое детство проходило под знаменем ХХІІ съезда, злобной и насильной
русификации, когда портреты лысого Никиты Сергеевича тихонечко
заменялись лысым Шелестом, когда все школы, вдруг, стали русскими (до
1964г. Их было всего 16), и т. д.
Я имею ввиду тот эпос – когда у селян отбирали паспорта, чтоб не сбежали
из колхоза в город. Вдруг Благородный Киев заговорил по-русски!
«Тоб-то», по-кугутски! Почти все забыли те времена... , а мне лишь 40...
Мои страшные воспоминания, когда мне было 5 лет:
1. Нельзя выходить во двор (пятиэтажки) когда стемнеет, потому что жиды
выкрадывают малых детей, для того, чтоб спустить с них кровь.
2. Манная каша с молоком: в 1966г. , когда мне исполнилось 5 лет, меня
определили в «детский комбинат» № ххх (сожалею, но не помню номера),
который находился во дворе блока находящеесего между улиц Эстонской,
Щербакова, Ставропольской и Черняховского. Мне было 5 лет. Родителям я
устраивал «темную» каждое утро: в садике нас пичкали «молочным», т. е.
манной кашей или вермишелью в молоке, что вызывало у меня приступ рвоты
(что по сей день происходит даже при запахе кипяченого молока). После
того как срочно вызвали родителей с работ, так как я – капризный ребенок
(т. е. имел страшный аллергический приступ на кипяченое молоко, от
которого чуть не умер), родители забрали не всегда меня из садика. Когда
мы выходили, в окне первого этажа (ясель), через открытое окно слышно
было трехлетнюю девочку страшно лупася свою тряпчятую куклу: «Спы,
заразо, ты нэ вдома! »... Кто помнит специфику: «воспитательницы» были –
поголовно еврейками, а няни, сбежавшими из колхоза... Вот так обращались
с вашими детьми, дорогие труженики 60-х годов, детки, которые вас
почему-то не очень ценят, уважаемые ностальгики советских времен.
3. Проезд (по-нашему «езда») в 17-ом автобусе от Большевика (ныне
«Шулявська») до автовокзала, где жила моя бабушка, кондукторша пристала
ко мне на счет садика: нравился ли мне (нет, конечно), «а почему? А
почему ты не любишь воспитателей? » На счет насилия с манной кашей мне
было стыдно говорить (как, между прочим, нам было стыдно ощущать боль,
ощущать холод «зималето попугай – мама шубу одевай»), то я высказал:
«потому, что они – еврейки». Исход: папаше пришлось уволиться от
Антонова и перейти в Институт Электродинамики на меньшую должность, а
как дошло это все – отличное доказательство стараний сексотных
работников.
В общем – это уже не прикольно....
Если мои товарищи и друзья однокашники со 163-й Киевской школы помнят
меня, то пусть отозвутся: кто был в 5-ом «В» в 1972. Горячий привет моей
первой невесте Зильберман Зине, моей вечной симпатии Михайличенко Али,
моим подружкам Маше Коган, Климовой Лене. Особый горячий привет Каменец
Ляле, чьей семье мы так много должны благодарить.
Привет. Роберто