Года четыре назад, в период пребывания моего в рядах нашей доблестной и
краснознаменной был у нас случай такой: Я торчу на месте своего
дежурства - дневальным по клубу. (Надо сказать, что мне в некотором роде
повезло, насколько вообще может повезти тому, кто залез в сапоги в тот
период: службу я проходил в клубе.) Дежурство, в отличие от ротного,
непыльное. Сидишь себе в кресле и в хуй не дуешь. Пройдет мимо
кто-нибудь из штабных - откозыряешь, доложишься по форме и дальше
сидишь. Народу в клубе служило всего семь-восемь человек. В среднем по
паре из каждого призыва, но и работы чаще всего не было, поэтому служба
наша считалась лакомым куском для всей роты. Сидят хлопцы наверху и
хуйней страдают. И вот как-то раз захожу я в мужской туалет, а там
оркестровый дух (оркестр тоже в клубе располагался), звали его, скажем,
Баша, сидит и драит тарелки ударные, блестели чтоб... Разводит пасту
Гои в бензине и натирает медные тарелки ветошью. А бензина у него литра
три в пластиковой канистре. Тут входит в туалет... ну скажем, Козуб.
Земляк Баши, но уже моего призыва, то есть дедушка. Диалог:
Козуб:
- Слышь, Баша! Ты не охуел ли в туалете тарелки полировать? Все провонял
бензином своим злоебучим!
Баша:
- Почему злоебучим? Нормальный 95-й (типа отмазался)
Козуб:
- Да хуля ты пиздишь-то?! Кто тебе, мудаку на такую хуйню 95-й даст?
76-й это, бля буду!
Баша демонстративно капает на кафельный пол из канистры лужицу, размером
с пятак, и поджигает. Оба с любопытством слабоумных пялятся на быстро
исчезающее пламя. Остается мелкое масляное пятно.
Баша:
- Ну, видишь: почти ничего не осталось, только масла дэцл. Был бы 76-й,
осталось бы больше.
Козуб:
- Ну и чо? Ты ж налил с гулькин хуй - ясен пень, ни хуя и не осталось.
Берет канистру и наливает сам. Получается лужа примерно с ладонь, к
которой немедленно подносится зажигалка. Процесс повторяется. Давешний
спор уже никого не колышет. Пацаны дорвались до развлечения. За этим их
застал зашедший покурить Вареник. Вареник - песня отдельная. Помните
анекдот про палатку и Западло? Так вот Вареник - это тот самый Похуй,
который в этой палатке сидел. Старше нас с Козубом на один призыв, он
уже даже не дед. Его приказ уже прогремел над страной и Вареник, и так
плевавший на службу с водонапорной башни, окончательно и бесповоротно
забил на нее хуй. До дома ему оставалось максимум пару недель.
Вареник (заинтересованно):
- А че эт` вы тут делаете-то, а?
Козуб (как-то сразу потускнев и съежившись):
- Да вот, это... бензин проверяем.
Вареник (грозно):
- Не поал?!
Баша (быстро тараторя):
- Ну, он, типа, когда сгорает, оставляет след на полу... А мы поспорили,
какой он... Бензин в смысле... Если много не сгорело - значт 76-й.
Вареник (ехидно ухмыляясь):
- Да какой же мудак так проверяет?!
Я смотрю на все это со все возрастающим интересом. Вареник берет
канистру и выплескивает примерно половину содержимого. Туалет не
отличался крупными размерами, поэтому лужа покрыла всю площадь пола. Я
понимаю, что Вареник просто прикололся, он хоть и был говном редкостным,
но идиотом не был никогда, а значит поджигать ТАКУЮ лужу в замкнутом
пространстве туалета он не станет. Разворачиваюсь, чтобы спустить сверху
наших духов на уборку и краем глаза замечаю тянущуюся к луже бензина
руку с уже зажженной зажигалкой. До сих пор в ушах у меня звенит
панический вопль Вареника: Козуб, ты че, ебнулся?!... Дальнейшие
события, услужливо растянутые сознанием до бесконечности, произошли на
самом деле секунды за три. Чистое и светлое, с белеными потолками
помещение туалета мгновенно превратилось в местный филиал преисподней.
Зажатый в угол пламенем Баша, сидящий рядом с полупустой канистрой, в
которой было еще около полутора литров (!) бензина, страшно выпучил и без
того круглые глаза и с диким криком: БЛЯААА!!! одним прыжком с места
покрывает два с половиной метра горящего пространства, в панике сбивает
с ног Козуба, размазывает по стене меня (при том, что я едва ли не вдвое
его больше) и падает, споткнувшись об услужливо подставленную ногу
Вареника. Я начинаю понимать, что пламя будет гореть долго, и хотя в
туалете толком гореть вовсе и нечему, но если про инцидент станет
известно начальству, то моя голова покатится первой, поскольку события
произошли в мое дежурство. Песка рядом нет. Огнетушители все пенные,
этих гадов если и заставишь работать, то потом не остановишь и бардак от
этого только увеличится. Пока я тупо прикидывал, не стоит ли закрыть
дверь туалета, чтобы пламя само погасло от недостатка воздуха, начал
действовать Вареник. Он сделал то, чего я делать не стал бы ни в коем
случае. Мне, как человеку образованному, в кошмарном сне не приснится
БЕНЗИН заливать ВОДОЙ. Вареник либо просто не знал, что это невозможно,
либо, наоборот, имел уже подобный опыт. Совершенно спокойно, никуда как
будто не торопясь, он подошел к раковине, налил стакан воды и выплеснул
его на пол почти параллельно земле, тут же налил второй и точно так же,
веером, швырнул воду на пол. Пламя погасло. Из незамеченного мной
открытого окна на улицу валят клубы дыма. Закрываю. В туалете можно
вешать топор. Собственных рук не видно. Козуб в панике хватается за
голову. Ему-то уж точно губа светит, поскольку мало того, что он
поджигатель, так он еще и командир клубного отделения и, как наш
непосредственный начальник, ответит за все вдвойне. Прощайте, сержантские
лычки, прощай, досрочный дембель (практиковалось у нас такое). В общем,
плохо Козубу. Я поднимаю с пола Башу и пинком посылаю его "свистать всех
вниз", а сам выглядываю на улицу на предмет проверить, не приближается
ли к клубу кто из племени шакальего. На горизонте майор Оськин. Идет к
нам. Он мужик незлой и не сволочной, но все равно - шакал, а потому
сдаст нас как стеклотару. Тем временем появляются наши с тряпками,
подметалками и вентилятором. Я нервно грызу ногти, пытаясь просчитать
заранее, кто придет к финишу первым: Оськин или уборка. Первым пришел
Оськин. Пришел и пошел себе дальше. Я от облегчения падаю в кресло
дневального и начинаю нервно хихикать. Из туалета показывается Козуб
и, удивленно подходя ко мне, осведомляется, что смешного я нашел в
сложившейся ситуации. Глядя на него, я окончательно впадаю в истерику и
от хохота начинаю биться об стол головой. Он недоуменно покачивает
головой, потом пристально смотрит на меня и тоже начинает ржать. На
звуки творящегося в холле веселья из туалета показываются духи во главе
с Башой, глядя на их рожи, мы с Козубом в обнимку валимся на пол вместе
и уже не смеемся даже, а скорее похрюкиваем и воем от избытка чувств.
Братва не в понятках. Сверху спускается, уже ушедший было, Вареник, и
довольно вежливо интересуется о причинах веселья. Я, пытаясь совладать
со спазмами душащего меня хохота, показываю на рожу Козуба и тыкаю
пальцем в авральную команду возле двери туалета. Говорить не могу. Козуб
делает над собой усилие и выдавливает: "как бляди размалеванные". Вареник
смотрит на него, потом на духов и говорит мне: "ну а ты хули ржешь, сам
такой же!" Я с трудом встаю с пола и подхожу к зеркалу. Из зеркала на
меня пялится этакая девочка-припевочка, с длинными черными ресницами,
густыми черными же бровями и при этом волосатая как последняя обезьяна.
Копоть. Все невидимые до этого мелкие волоски на лице почернели и
бросаются в глаза с первого взгляда. Отмывались мы потом добрых полчаса.
В общем, все обошлось без последствий. Вареник уехал через пару недель в
первой партии. Козуб слинял через полгода первым из нашего призыва. А я
остался и забил на все.
Вот такая вот случилась... вот.