Несколько раз читал истории о нецелевом применении военной техники - в
частности, об использовании танка Т-72 в качестве носителя алкогольной
продукции. В отличие от скептиков, безоговорочно верю, ибо своими ушами
слышал приказ о недопустимости открывания винных бутылок посредством
автомата Калашникова.
Группа прапорщиков решила отметить очередную годовщину постройки
марсианских каналов; учитывая серьезность повода, водки выжрали немало.
Когда душа уже полыхала огнем, закончилось горючее для душевного пожара.
Достать негде - дело происходило в бывшей ГДР, гаштеты уже закрыты.
Осталась лишь бутылка дешевого низкоалкогольного пойла, припасенная на
всякий случай.
Следуя правилу "А меня мама учила ничего в бутылке не оставлять", врага
решили добить в его логове. Но тут возникла проблема в лице надежной
пробки. Штопора нет, пропихнуть внутрь не представляется возможным
(алкогольное отравление средней тяжести). Вспомнили гусарские обычаи,
когда голову шампанскому сносили холодным оружием. Однако в современном
арсенале сабель нет, а штык-нож вряд ли поможет.
Тогда в некую обогащенную извилинами голову приходит гениальная мысль.
Из оружейной комнаты извлекается автомат, в патронник загоняется
холостой патрон (вместо пули - пластмассовая заглушка). Мы, солдатня,
развлекались тем, что такой пулькой разваливали пополам деревянную
сапожную щетку: но товарищи пол-офицеры подошли к вопросу утилитарно.
Вертикально поставленную бутылку зажали между подушками (чтоб не слышно
было), произвели контрольный выстрел. Не знаю, то ли толстому
бутылочному стеклу не хватило кинетической энергии, то ли по пьяни
промазали - бутылка осталась цела.
Кровь ударила в головы - если враг не сдается, его уничтожают! Оружейка
открывается вторично, набивается полный рожок БОЕВЫХ патронов, в
последнем проблеске угасающего сознания переводчик огня ставится на три
выстрела. Затем ночную тишину разрывает короткая звонкая автоматная
очередь.
Напоминаю, дело происходит в ГДР, где военные конфликты крайне
нежелательны. Караул, а затем и весь батальон поднимается по тревоге,
ставится на уши и в интересном положении стоит до пяти утра. Через день
осатаневший комбат озвучивает вышеупомянутый приказ. Интимные
подробности я узнал от командира взвода, у которого числился
заместителем. Он, как и другие участники вакханалии, долго скитался по
исправительным учреждениям, хотя до трибунала не дошло.
Но самое ужасное не в этом:
- Знаешь, - вздохнув, признался мне смущенный фендрик, - пузырь-то мы
разбили к еб%%е матери!
Пилот Советского Союза