27.11.2004, Новые истории - основной выпуск
Дело было в начале 90-х годов прошлого века. Находился я на срочной
службе в доблестных войсках ПВО (противовоздушная оборона). В задачи
нашего отделения помимо всего прочего входило следить за сохранностью
всех кабелей и проводов, растянутых в разных направлениях между
различными будками, строениями и сооружениями, по всей территории нашей
части. Кабеля подвешивались примерно в 30 см над землей на колышках,
вбитых в землю, имеющих вид рогатки, где они себя прекрасно чувствовали
(не разрушались). В трех местах эту идиллию прерывали проселочная
дорога, по которой ездили ЗИЛы, и дабы не подавить кабеля, кто-то умный
сделал бетонные желобки, в которые кабеля и укладывались. Со временем в
желобки попадала грязь, пыль и прочая дрянь, и кабеля оказывались на
поверхности дороги. Нам приходилось чистить желобки и чтобы как-то
оттянуть это увлекательное занятие, мы закрывали сверху желоба досками,
которые месяца через полтора разрушались под колесами Зилонов, мы меняли
доски и все шло тихо-мирно и спокойно. Пока это дело не усек один из
отцов командиров, целый herr майор. Он вызвал меня, сказал, что я
бездарно трачу военные доски (хотя мы их таскали с близлежащей
деревни), и что надо чтой-то придумать. На что я ответил что-то вроде
"Вы майор, я сержант, вот и думайте". Тот сделал сурьезное лицо типа
"а ля гомо сапиенс" и степенно удалился. Прошла неделя, я стоял в наряде
дежурным по роте, и тут в казарму заявляется тот самый herr майор и
тащит с собой трубу и ножовку по металлу. Труба - это отдельная песня,
называется канализационной, изготовлена из металла чугуния, имела длину
около 2,5 метров, диаметр сантиметров 15-20 и толщину стенки порядка 1
см и соответственно вес очень трудноподнимаемый. Где он ее взял (у нас
на точке полностью отсутствовала такая прелесть цивилизации как
канализация) - для меня полный секрет. Далее я получаю приказ распилить
к утру повдоль ножовкой эту трубу, и закрыть этими половинками желобки
на дорогах.
Но, кто знает, гадкий металл чугуний не поддается пилению ножовкой, а
так же электросварке и прочим издевательствам. И пилить пришлось бы мне
ее до сих пор. К счастью, в километре от нас протекала одна из великих
русских рек. Пол ночи я тащил эту трубу к реке, проклиная изобретателей
чугуния, труб, воинских званий, а также строя извращенные сексуальные
фантазии по поводу herr майора и его дальней и ближней родни. Ко всем
недостаткам трубы, у нее было одно великое достоинство - она совершенно
не умела плавать и очень ловко погрузилась на дно реки.
Обратно было идти куда легче, и утром я доложил herr майору, что
вероятный противник, узнав про планы нашего командования по спасению
кабелей от колес Зилов, подло похитил самую важную деталь этого плана, и
использует ее в своих гнусных целях. Короче, труба пропала. В результате
чего я получил нагоняй за часовых, которые, стоя на посту, позволяют
шпиенам воровать столь неоходимые нашим вооруженным силам трубы. И как
результат, был навсегда отстранен от дежурства по роте (неблагодарное
занятие) и в последующие наряды я ходил дежурным по столовой (лафа).
Сбылась мечта любого солдафона "подальше от начальства, поближе к
столовой".
14.02.2024, Новые истории - основной выпуск
Помните старинный анекдот про ветерана, выступающего перед школьниками?
Там он сидит такой перед пятиклассниками и говорит:
-И вот, поймали нас немцы и говорят, либо мы вас, партизаны, расстреляем, либо мы вас в жопу в@ебем.
-И что вы выбрали, дедушка?
-А меня, деточки, расстреляли.
Так вот, получилось почти так же. Падение с пьедестала. Страх и ненависть в отделении гастроэнтерологии, бл@дь.
Как-то попал я в больницу. Причина была достаточно серьезная, чтобы вас расстраивать. Ну, или. может быть наоборот, радовать.
И вот положили меня в отделение, бедного, несчастного, бледного, как седой Харатьян. Лежал я там одинокий, жалкий и придумывал завещание. Придумывалось хуево, потому что завещать мне было нечего. Кроме двух зубных имплантов, которые теоретически можно продать и купить пару айфонов. Пизжу. Один айфон. И то б/у.
Вставили мне в руку капельницу, в жопу укол, в рот таблетку, лежу тихонечко, стало быть, болею. Рядом храпит какой-то другой больной, с другой стороны еще один мелодично выпёрдывает то ли романс про лохматого шмеля" , то ли "Танец с саблями".
Я уже засыпать начал под монотонный аккомпанемент, но тут открываются двери в палате, все затихает, и освещенная белым божественным светом, заходит медсестра. Я даже подумал, что я сдох и попал в рай.
Но потом понял, что в рай я никак попасть не могу, поэтому не сдох нихуя, а медсестра настоящая.
Понимаете, я видел немецкое кино про половую еблю, и я реально сомневался, что медсестры, которых показывают там, существуют в действительности. Я знал, что это такие порноактирисы, специально переодетые в белые халаты. Потому что в нашей районной поликлинике из медсестер была баба Маша, которая еще Котовского с поля боя выносила, и женщина трудной судьбы по фамилии Поликарпова, которая открывая процедурный кабинет, орала в толпу:
-Кучнее, кучнее стойте! Не перекрывайте задний проход! Куда прете? Снимайте крышки с анализов! Я что ли ваше говно должна раскрывать?!
И глядя на нее я понимал, что мало найдется бесшабашных смельчаков, которые отважатся перекрыть ей этот самый задний проход. Поликарпова была на редкость страшной, да еще и с бородавкой на пол-ебала.
Так вот, медсестра, которая зашла в палату была другой. Она, как будто сошла с экрана кинолент студии "Порнхаб", случайно заблудившись между эпизодов "Горячие оральные блондинки" и " Анальные приключения служанок".
Белый халатик не закрывал колен и едва застегивался на сиськах, длинные ресницы, блонд-каре и пухлые губы. Всё, как вы любите, мальчики.
Сиськи, к слову были размером с глобус. Поверьте мне, ни один географ ни за что такие глобусы бы не пропил.
Всё притихло и замерло. Храп и пердеж, как по команде прекратился, а мне даже лучше как-то стало. Я аж порозовел и покрылся испариной.Головокружение прошло и румянец на щеках появился.
-Здравствуйте, Эвелиночка!- сказал сосед-пердун- Мне опять укольчик?
-Здравствуйте- не сказала, а промурлыкала Эвелиночка- Нет, Шаповалов, вам укольчик только утром.
Шаповалов разочарованно вздохнул. Вероятно он надеялся восхитить медсестру своей исколотой волосатой жопой. Не получилось.
Медсестра подошла ко мне и сказала "мяу".
Пизжу, конечно, она сказала мне:
-Вам нужно будет анализы сдать. Вот вам баночки. Сюда мочу, сюда кал. Как соберете, сразу мне сдайте.
Понимаете, сдать анализы может каждый. Это нихуя не трудно. Тем более медсестре. Вот если бы это была баба Маша или Поликарпова, я бы принес им ведро мочи и чемодан говна, и нисколько бы не стеснялся. В конце концов, это их работа. Вот медсестра, вот чемодан говна. Все сходится. Это несложный пазл.
Но тут я себя почувствовал на краю пропасти. Я мог бы встать и сказать:
-Послушай, детка, ты просишь меня о невозможном! Такой сорви-голова и беспечный ковбой, как я, не может терять свое лицо посредством говна.
Понимаешь, говно это сокровенное, которое не должен открывать мужчина красивой женщине. Ты можешь забрать мое сердце, мою душу, можешь оседлать и обуздать меня, горячего жеребца, но никогда, слышишь, крошка, никогда не проси меня, чтобы я сдавал тебе анализ кала. Хочешь, я увезу тебя далеко из этого богом забытого места? Лучшие салуны Запада будут открывать перед нами двери! Что? Как меня зовут? Зови меня Безумный Джонни, детка.
Опять пижжу, конечно.
Ничего этого не сказал. Я малодушно сдал анализы прямо в прекрасные руки Эвелиночки и умер, как ковбой, как жеребец, как сорви-голова.
Одним словом, детки, меня расстреляли.
А потом я выздоровел и выписался. С тех пор я не боюсь выглядеть глупо и смешно, самое страшное, что со мной могло произойти уже произошло.
© Александр Гутин
