Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Kuzyma
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
После упоминания правительством сочетания "ку" неприглядным для населения страны, депутаты государственной думы Кузнецовы, Кузьминов, Куминов, Курбанов, Куриннова, Кусайко и Кушнарев решили срочно сменить фамилии
Правительство решило ку-код убрать из обихода. Вместо него каждому претенденту выдадут малиновые штаны. Наконец-то владельцы малиновых пиджаков соберут полный гардероб.
Люблю перемены, но далеко не всякие и не во всем. И вот уже восемнадцать лет я хожу к одному и тому же зубному врачу из маленькой частной клиники. Зовут его Борис. Боря – очень позитивный бутуз, примерно моего возраста. Как со старого клиента берет по-божески, да и зубы мои он знает лучше, чем я сам, его пломбы держатся долго, ну чего еще желать? Вот однажды я, как всегда неожиданно, почувствовал что у меня есть зубы, особенно один… Позвонил Боре: - Привет, Борис, можешь говорить? - Привет, ну, так… - Хочу к тебе с зубом приехать. - …. - Чего молчишь? Когда лучше? - Ты знаешь, у меня наверное не получится, давай я тебе телефон другого нашего врача дам, ты должен его помнить, седой такой, он тоже очень хороший, все сделает не хуже меня. Извини, не могу говорить… - Ладно, спасибо, Борис, жду от тебя номер.
Через полчаса пришла СМС-ка с телефоном и именем другого врача. Я уже и номер набрал, но вдруг от чего-то передумал и сбросил. В конце концов – почему я должен идти к какому-то незнакомому врачу, если привык к Боре? Нет, не пойду к другому, пережду Борины отгулы, свадьбы, или что там еще у него. Слава Богу и мой зуб был абсолютно солидарен с этим решением, он испугался незнакомого седого доктора, затаился и совсем перестал болеть. Я опять набрал Борю: - Але, это снова я. Так, может я подожду тебя? Что-то не хочется к другому доктору. Зачем мне другой, если ты еще не умер? Возникла странная пауза, я стал дуть в трубку и алекать, но Борис только громко дышал и молчал. Наконец он ответил: - Ты что, правда хочешь меня подождать? - Ну, да, а что? - Лучше не надо, а то ждать придется долго, может месяц, а может два, не выдумывай, а позвони-ка лучше тому врачу, которого я тебе дал.
Но тут я почему-то почувствовал, что Борис больше всего на свете хочет, чтобы я подождал именно его. И твердо ответил: - Нет, я уж как-нибудь подожду. А, кстати, где ты? - Да, тут уехал, по одному дельцу. Так ты правда хочешь меня дождаться? - Я же сказал – буду ждать только тебя, не бойся, не помру. - Тогда позвони мне недельки через три, а лучше – через четыре.
Ровно через месяц, мы с зубом опять позвонили Борису, он опять предлагал другого врача, я опять не согласился и мы снова договорились созвониться еще через месяц. …Так прошло целых пять месяцев, я уже начал терять терпение и злится на свое тупое упрямство, да и зуб намекал на другого врача. В конце концов, где он так долго пропадает? Если бы я знал, что это так растянется, давно бы уж плюнул на Бориса. Какой он все-таки неконкретный человек. Неожиданно Борис позвонил сам: - Привет. Ты все еще меня ждешь? - Ну, да и не столько я, сколько мой бедный зуб… - Завтра в десять вечера сможешь приехать? - В десять? А чего так поздно? Ваша контора до семи же работает. - Зато никто не помешает. Ну, сможешь? - Ладно, в десять – так в десять.
На следующий вечер, когда я стоял в пробке на полпути к клинике, неожиданно позвонил Борис, он долго извинялся, придумывал какие-то нелепые отговорки и попросил перенести все на завтрашний вечер. Не знаю почему, но я даже не рассердился на него, а просто согласился и стал искать ближайший разворот. Наконец настал тот самый вечер. Борис встретил меня похудевшим и как всегда позитивным, мы прошли по пустым кабинетам между кресел и витрин и, не знаю от чего, но почему-то меня не покидало стойкое ощущение, что я не настоящий пациент, а он не настоящий зубной врач, как будто мы два ночных вора-дилетанта забрели - куда получилось. Я даже на полушепот перешел. Борис усадил меня в кресло, как обычно навис надо мной и как обычно принялся потрошить мою голову, своими блестящими железячками и жужжалками, все было как всегда, только его лоб вспотел больше обычного, даже очки залило. Наконец он закончил и деловито сказал: - Постучи зубами. Пломба не мешает? - Да, нет, все отлично, спасибо. Сколько с меня?
Из-за его марлевой повязки я не сразу заметил, что Борис плакал. От моего вопроса: - "Что случилось?" он и вовсе зарыдал как маленький мальчик, но скоро взял себя в руки и ответил: - Ты извини – это нервы. Не нужно никаких денег, я сам готов тебе заплатить любые деньги, за то, за то, что ты… меня ждал. Когда ты тогда позвонил, я не стал тебе говорить, но в тот момент, я только отошел от наркоза. У меня ведь инсульт был, всю левую половину парализовало. Никто не верил, что я даже с койки встану, и уж не то что смогу вернуться в профессию, даже жена не верила. А я всем говорил: - хрен вам всем, у меня есть пациент и он меня ждет. С утра до вечера на тренажерах работал, каждый день тебя вспоминал и думал: - хоть бы он подождал меня, хоть бы подождал… А вчера я не смог, извини еще раз, так разволновался: - Как у меня получится с первым пациентом? А вдруг напартачит левая рука? Веришь ли, аж зубы стучали от страха? Ху-х, я врач, я врач, я врач, я настоящий зубной врач. Позвоню жене. Ур-а-а-а!!!
От Бориного дикого «Ур-а-а-а!!!», даже колбочки на стеклянных полках отозвались хрустальным звоном…
"Голос Америки", "Немецкая волна", "Радио "Свобода"", Би-Би-Си - зарубежные радиостанции, которые вели передачи на коротких волнах и глушились специальными "глушилками", чтобы передаваемая информация не была доступна к прослушиванию на территории СССР. Однако из-за специфики передачи волн, их отражения от ионосферы планеты не в фазе с сигналом глушилок, всё же многое удавалось услышать и даже записать на магнитофон.
Никколо Паганини останавливает извозчика: — Отвезите меня в театр, я опаздываю на концерт! Публика ждёт! — 10 франков — говорит извозчик. — Почему так дорого? — Ну вы же берёте с каждого по 10 франков за свои концерты, а играете там всего на одной струне. — Хорошо, — говорит Паганини, — я вам заплачу 10 франков. Но при условии, что вы сможете довезти меня до театра на одном колесе. Так, слово за слово, и Паганини попиздовал в театр пешком.
В 1957 году, врач, который решил не патентовать свою вакцину и отказался от прав на открытие для того, чтобы все фармацевтические компании могли ее свободно производить и предлагать всем детям мира.
Альберт Брюс Сабин родился в Белостоке в 1906 году. Еврейский медик и вирусолог, известный тем, что обнаружил вакцину от полиомиелита, отказался от патентных денег, разрешив распространяться на всех, включая малоимущих.
Между 1959–1961 миллионами детей из восточных стран, Азии и Европы были привиты: вакцина от полиомиелита подавила эпидемию.
Полиомиелит унес с лица земли целые поколения. Его вакцина, введенная в сахарном кубике, изменила историю человечества.
Он заявил: «Многие настаивали на том, чтобы я запатентовал вакцину, но я не хотел. Это мой подарок всем детям мира ». — и это было его желание.
Он был евреем, и две его внучки были убиты эсэсовцами.
На вопрос, есть ли у него желание отомстить, он ответил : «Они убили двух замечательных внучек, но я спас детей по всей Европе. Разве вы не считаете это великолепной местью?»
В годы холодной войны Сабин бесплатно пожертвовал свои вирусные штаммы советскому ученому Михаилу Чумакову, чтобы разрешить разработку его вакцины также в Советском Союзе.
Он продолжал жить на зарплату, отнюдь не захватывающую, как профессор университета, но с сердцем, переполненным удовлетворением за то, что он сделал так много добра всему человечеству.
Внуку 8 лет, ходит в школу. Всё ему легко даётся, дети в его классе разные, но большинство нормальные, позитивные, а парочке придурков с понтами и без мозга возможности реализовываться практически нет. Но недавно он пришёл из школы чем-то озабоченный и говорит матери: «Ты меня завтра забери из школы попозже часа на два. У меня там дела. Надо кое-что сделать». Что именно — не говорит. Ну ладно, кто же будет против?
Забрала мать его попозже. А он опять просит «Завтра тоже не торопись, дело там еще у меня есть». Приехала мать, а он взлохмаченный, вспотевший. Один в один — воробей. Что-то не то. Учительница его подошла и спрашивает мать: — А вы в курсе того, чем занимается ваш сын после уроков? — Нет, а что такое?
И вот, что оказалось. Эти недели у нас были очень снежными, снегу намело под метр. А дворником в школе работает пожилая женщина и ей пришлось ой как тяжко чистить школьные дорожки. Вот внук сам подошел к ней и спросил, а может ли он тоже почистить снег и найдётся ли для него лопата? Вот почему он оставался после уроков — чистил снег, помогал дворничихе.
Как говорится, дурной пример заразителен, на выходные опять нас замело. Опять он попросился уйти попозже, но когда мать приехала за ним, школьный двор чистили и малышня и старшеклассники. Так как лопат на всех не хватило, то несколько человек стояли в ожидании... Такая жизнь, такие наши дети...
«На дворе стоял тридцать второй год. Шестнадцатилетний Зяма пришел в полу подвальчик в Столешниковом переулке в скупку ношеных вещей, чтобы продать пальтишко (денег не было совсем). И познакомился там с женщиной, в которую немедленно влюбился. Продавать пальтишко женщина ему нежно запретила («простынете, молодой человек, только начало марта»).
Из разговора о погоде случайно выяснилось, что собеседница Гердта сегодня с раннего утра пыталась добыть билеты к Мейерхольду на юбилейный «Лес», но не смогла. Что сказал на это шестнадцатилетний Зяма? Он сказал: «Я вас приглашаю». – Это невозможно, – улыбнулась милая женщина. – Билетов давно нет… – Я вас приглашаю! – настаивал Зяма. – Хорошо, – ответила женщина. – Я приду.
Нахальство юного Зямы объяснялось дружбой с сыном Мейерхольда. Прямо из полу подвальчика он побежал к Всеволоду Эмильевичу, моля небо, чтобы тот был дома. Небо услышало эти молитвы.Зяма изложил суть дела – он уже пригласил женщину на сегодняшний спектакль, и Зямина честь в руках Мастера! Мейерхольд взял со стола блокнот, написал в нем волшебные слова «подателю сего выдать два места в партере», не без шика расписался и, выдрав листок, вручил его юноше. И Зяма полетел в театр, к администратору.
От содержания записки администратор пришел в ужас. Никакого партера, пущу постоять на галерку… Но обнаглевший от счастья Зяма требовал выполнения условий! Наконец компромисс был найден: подойди перед спектаклем, сказал администратор, может, кто-нибудь не придет…
Ожидался съезд важных гостей. Рассказывая эту историю спустя шестьдесят с лишним лет, Зиновий Ефимович помнил имя своего невольного благодетеля: не пришел поэт Джек Алтаузен! И вместе с женщиной своей мечты шестнадцатилетний Зяма оказался в партере мейерхольдовского «Леса» на юбилейном спектакле. И тут же проклял все на свете. Вокруг сидел советский бомонд: тут Бухарин, там Качалов… А рядом сидела женщина в вечернем платье, невозможной красоты. На нее засматривались все гости – и обнаруживали возле красавицы щуплого подростка в сборном гардеробе: пиджак от одного брата, ботинки от другого…
По всем параметрам, именно этот подросток и был лишним здесь, возле этой женщины, в этом зале… Гердт, одаренный самоиронией от природы, понял это первым. Его милая спутница, хотя вела себя безукоризненно, тоже явно тяготилась ситуацией. Наступил антракт; в фойе зрителей ждал фуршет. В ярком свете диссонанс между Зямой и его спутницей стал невыносимым. Он молил бога о скорейшем окончании позора, когда в фойе появился Мейерхольд.
Принимая поздравления, Всеволод Эмильевич прошелся по бомонду, поговорил с самыми ценными гостями… И тут беглый взгляд режиссера зацепился за несчастную пару. Мейерхольд мгновенно оценил мизансцену – и вошел в нее с безошибочностью гения.
– Зиновий! – вдруг громко воскликнул он. – Зиновий, вы? Все обернулись. Мейерхольд с простертыми руками шел через фойе к шестнадцатилетнему подростку. – Зиновий, куда вы пропали? Я вам звонил, но вы не берете трубку… («Затруднительно мне было брать трубку, – комментировал это Гердт полвека спустя, – у меня не было телефона». Но в тот вечер юному Зяме хватило сообразительности не опровергать классика.) – Совсем забыли старика, – сетовал Мейерхольд. – Не звоните, не заходите… А мне о стольком надо с вами поговорить! И еще долго, склонившись со своего гренадерского роста к скромным Зяминым размерам, чуть ли не заискивая, он жал руку подростку и на глазах у ошеломленной красавицы брал с него слово, что завтра же, с утра, увидит его у себя… Им надо о стольком поговорить!
«После антракта, – выждав паузу, продолжал эту историю Зиновий Ефимович, – я позволял себе смеяться невпопад…» О да! если короля играют придворные, что ж говорить о человеке, «придворным» у которого поработал Всеволод Мейерхольд? Наутро шестнадцатилетний «король» первым делом побежал в дом к благодетелю. Им надо было о стольком поговорить! Длинного разговора, однако, не получилось. Размеры вчерашнего благодеяния были известны корифею, и выпрямившись во весь свой прекрасный рост, он – во всех свысока – сказал только одно слово: – Ну? Воспроизводя полвека спустя это царственное «ну», Зиновий Ефимович Гердт становился вдруг на локоть выше и оказывался невероятно похожим на Мейерхольда…»
Актёр и режиссёр Олег Павлович Табаков был известен не только своими замечательными театральными и киноработами, но и незаурядным чувством юмора, от которого «пострадали» многие известные артисты и его друзья.
Не всегда розыгрыши Табакова сходили ему с рук. Неоднократно он пытался разыграть Евгения Евстигнеева, но тот не терял бдительности и, как правило, предотвращал все попытки подшутить над собой. Но однажды Табакову это всё же удалось. На съёмках фильма «Продолжение легенды», где Евстигнеев играл умудрённого опытом большевика, а Табаков – молодого, романтически настроенного юношу, в одной из сцен герои должны были обменяться рукопожатиями при знакомстве. Перед съёмкой Табаков где-то раздобыл вазелин и зачерпнул его ладонью.
Все, кто знали о готовящейся провокации, особенно внимательно наблюдали за Евстигнеевым. Лицо у Евгения Евстигнеева даже не дрогнуло.
Он не только не растерялся, но и начал блестящую импровизацию. Как бы от избытка чувств, он вскинул измазанную вазелином ладонь, и, изображая прилив нежности, начал ласково гладить Табакова по волосам и щекам... И руку вытер, и Табакова проучил. А, наблюдавшие за происходящим актёры, покатывались со смеху.
Однажды молодой человек узнал в прохожем своего учителя из младших классов. Он подошел к старику и спросил:
— Вы меня не помните? Я был вашим учеником. — Да, я помню тебя третьеклассником. И чем ты занимаешься сейчас? — Я преподаю. — Что же привело тебя к этому выбору? — Не что, а кто. Вы. — Каким же образом я вдохновил тебя на нашу профессию? — Потому что вы так повлияли на меня, что мне тоже захотелось воспитывать юных учеников. — Позволь мне полюбопытствовать, в чём же выразилось моё влияние? — Вы на самом деле не помните? Разрешите мне освежить это в вашей памяти.
Однажды мой одноклассник пришел в класс с красивыми часами на руке, которые ему подарили родители. Он их снял и положил в ящик парты. Я всегда мечтал иметь такие часы. Я не удержался и решил взять их из его парты. Вскоре тот мальчик подошел к вам в слезах и пожаловался на кражу. Вы обвели нас всех взглядом и сказали: «Тот, кто забрал часы, принадлежащие этому мальчику, пожалуйста, верните их».
Мне стало очень стыдно, но мне не хотелось расставаться с часами, так что я не признался. Вы направились к двери, заперли ее и велели нам всем выстроиться вдоль стены, предупредив: «Я должен проверить все ваши карманы при одном условии, что вы все закроете глаза». Мы послушались, и я почувствовал, что это был самый постыдный момент в моей недолгой жизни.
Вы двигались от ученика к ученику, от кармана к карману. Когда вы достали часы из моего кармана, вы продолжали двигаться до конца ряда. Затем вы сказали: «Дети, всё в порядке. Вы можете открыть глаза и вернуться к своим партам». Вы вернули часы владельцу и не произнесли больше ни одного слова по поводу этого инцидента.
Так в тот день вы спасли мою честь и мою душу. Вы не запятнали меня как вора, лгуна, никудышного ребенка. Вы даже не удосужились поговорить со мной об этом эпизоде. Со временем я понял, почему. Потому что, как истинный учитель, вы не захотели запятнать достоинство юного, ещё не сформировавшегося ученика. Поэтому я стал педагогом. Оба замолкли под впечатлением этой истории. Затем молодой педагог спросил:
— Раз вы меня узнали сегодня, не вспомнили ли вы меня в том эпизоде?
Старый учитель ответил:
— Дело в том, что я обследовал карманы тоже с закрытыми глазами.
Всё большая уверенность того, что в стране введён режим ХЗ. ХЗ что происходит? ХЗ кто управляет? ХЗ что можно и что нельзя делать? ХЗ на основании каких законов?
Он был красив, как сто чертей, Любил животных и детей, Имел любовниц всех мастей И был со всеми мил… Да полно! Так ли уж права Жестокая молва, Швырнув в ответ ему слова: «Он Пушкина убил!..»
Он навсегда покинул свет, И табаком засыпал след И даже плащ сменил на плед, Чтоб мир о нём забыл. Но где б он ни был тут и там – При нём стихал ребячий гам, и дети спрашивали мам: «Он Пушкина убил?»
Как говорится, все течёт, любая память есть почёт, и потому на кой-нам чёрт Гадать, каким он был?.. Да нам плевать, каким он был, Какую музыку любил, Какого сорта кофий пил… Он Пушкина убил!
Родился малыш в семье. Жена просит - коляска нужна. А я работал на заводе, выпускающем детские коляски. Выносил вечерами по одной детали. Но, сколько бы ни пытался собрать дома - пулемёт получался...
